Повстречались они с ними под вечер, приблизительно часов около 5-ти. Было это около 11 июля или после этого числа, – он хорошо не упомнит, но только знает, что в те именно числа.

Проехавши на дер. Коптяки, двое из упомянутых лиц – Юровский и Ермаков – вскоре вернулись обратно, а третий – пленный – с ними обратно не проезжал. Относительно дороги Юровский и Ермаков расспрашивали его, Фесенко, на обратном пути. О третьем товарище, возвращаясь обратно, они говорили, что он поехал осматривать дорогу.

В тот же день, когда проезжали эти лица, ехали по той же дороге из города Екатеринбурга на свою дачу с кучером жена Ивана Владимирова Ускова, которой попали навстречу Юровский и Ермаков. Ускова разговаривала с ним и сообщила новости в городе и что в городе паника, и что город эвакуируется, и что красные доживают последние дни.

После проезда Юровского и Ермакова он еще работал сколько-то времени, день или два, в означенной местности, а затем работы были прекращены, так как красноармейцы начали выгонять из той местности людей под предлогом военных действий».

Там же, с. 331.

Из Протокола допроса А.А. Якимова от 7–11 мая 1919 г. Судебным Следователем по особо важным делам при Омском Окружном Суде Н.А. Соколовым в г. Екатеринбурге:

«(…) Хорошо помню, что [одному из русских] фамилия была Кабанов. Это я весьма хорошо помню и положительно это удостоверяю. Что касается остальных четырех из русских, то я не могу указать, кому из них какая принадлежит фамилия. Но только я помню, положительно удостоверяю, что эти русские, кроме Кабанова, носили фамилии Ермакова, Партина и Костоусова. Указать же, который из описанных мною русских носил фамилию Ермакова, Партина и Костоусова, я не могу, но только, повторяю, они носили эти фамилии. Пятому же фамилию я забыл и не могу сказать, был ли среди них человек с фамилией Леватных. Одного же из описанных мною людей, фамилия которому Кабанов, я запомнил именно по наружности. Эти же фамилии я потому запомнил, что меня, как разводящего [202] , иногда посылали или Юровский или Никулин за кем-нибудь из них: «Позови Ермакова, позови Партина, позови Костоусова» [203] .

Там же, с. 337, 338.

Из заявления коллежского асессора Сретенского от 17 мая 1919 г. на имя Судебного Следователя по особо важным делам при Омском Окружном Суде Н.А. Соколова:

«(…) Когда Семен и Афанасья Карлуковы пошли на покос утром в четверг (18 чис.), не доходя расстояния до двух верст до Четырех Братьев в узком месте дороги навстречу им попал грузовой автомобиль; на нем сидели три или четыре красноармейца, они везли две или три бочки с железными обручами, черные, из-под сала или керосина. Карлуковы отошли еще с четверти версты, – попал им навстречу второй легковой автомобиль «с шарами» (фонарями), на нем сидело три или четыре красноармейца. Прошли еще с полверсты, приблизительно, где из леса на дорогу вышли известные Карлуковым красноармейцы Ермаков и Ваганов, причем Ваганов не приказал дальше проходить, пригрозив в случае ослушания застрелить их. Дальше в лесу видны были другие красноармейцы. Карлуковы воротились домой».

Там же, с. 347.

Из Протокола допроса В.Г. Редникова от 4 августа 1919 г. Судебным Следователем по особо важным делам при Омском Окружном Суде Н.А. Соколовым в г. Ишиме:

«(…) Общее мнение кр-н д. Коптяков, соприкасавшихся тогда с рудником, было то, что трупы здесь сожигались. Назывались имена местных деятелей Ермакова и Ваганова. Больше ничьих имен слышать не приходилось. Оба эти «деятеля» времен большевизма были в Верх-Исетске в то время: кто они такие, я не знаю. Ермаков – это амнистированный каторжник, а Ваганов – матрос».

Там же, с. 428.

Из Протокола допроса Н.Е. Божова от 5 августа 1919 г. Судебным Следователем по особо важным делам при Омском Окружном Суде Н.А. Соколовым в г. Ишиме:

«(…) Я до поступления в партизанский отряд [204] служил объезчиком Верх-Исетской дачи и жил в Верх-Исетске. Ермакова я немного знал. Он был житель Верх-Исетска, но за что-то до революции находился в ссылке. А после переворота он вернулся из ссылки. После же большевистского переворота он стал заправилой в Верх-Исетске: военным комиссаром. Был он, должно быть, самый настоящий большевик. Я видел его часто до большевистского переворота скупающим оружие на толчках. Раз он спрашивал продажного оружия и у меня. В эти дни, когда не было пропуска к Коптякам со стороны города, мой тесть Петр Сафонович Воронин ездил за дерном. Он драл тогда дерн в болоте у Четырех Братьев. Когда он ехал назад, около Поросенкова лога ему навстречу попался Ермаков. Он ехал верхом. С ним ехали красноармейцы его отряда. Ведь все же знали тогда, кто был у Ермакова в отряде: все наши же верх-исетские молодые ребята. Я сам знаю двоих, которые были в отряде у Ермакова: Егора Скорынина (теперь убит: застрелился сам перед приходом чехословаков), другой – Михаил Шадрин (он ушел с красными). Других, которые были в отряде Ермакова, я не знаю, но я сегодня же Вам сообщу, кто именно состоял тогда в его отряде: наша команда должна всех знать их. Обязательно из них заставы и состояли тогда на Коптяковской дороге. Кто именно ехал тогда из этих красноармейцев с Ермаковым, я не знаю. Тесть, может быть, и знает, но не расспрашивал я его об этом. Когда Ермаков встретил тестя, он на него заругался и сказал ему: «Вам сказано, что сейчас тут ездить нельзя». Тесть его напугался, потому что его взгляда все боялись одного: поступал строго. И еще тогда один человек проезжал этой местностью, да я не знаю, кто такой. Его тогда Ермаков чуть не убил. Этот человек обязательно тоже знает, с какими тогда красноармейцами ехал Ермаков. (…) Я вижу предъявленную мне Вами фотографическую карточку Александра Егорова Костоусова (предъявлена карточка Костоусова). Это он. Это был самый опасный из большевиков. Он меня чуть не расстрелял. Он тоже ушел с красными, как Леватных и Партин. И Ермаков и Ваганов были близки с Голощекиным».

Там же, с. 430, 431.

Из Протокола допроса А.Р. Зудихина от 5 августа 1919 г. Судебным Следователем по особо важным делам при Омском Окружном Суде Н.А. Соколовым в г. Ишиме:

«(…) Ермакова я знал по Верх-Исетску. Он давно еще занимался грабежами на больших дорогах и нажил таким путем деньги. Был он за что-то сослан на каторгу и находился в ссылке. После революции он вернулся в Верх-Исетск, и, когда власть взяли большевики, он стал военным комиссаром. На предъявленной мне Вами фотографической карточке изображен он – Ермаков (предъявлена карточка Ермакова).