Этого уже стерпеть Щука и вовсе не смогла.

– Даже не знаю, что с ней и делать, – растерянно пожаловалась я и в доказательство развела руками.

– Зато я знаю! – выпалила Щука и многозначительно посмотрела на меня своими маленькими пронзительными глазками, – положитесь на меня, Лидия Степановна! Я и не таких обламывала, поверьте!

– Вы думаете, с ней можно как-то совладать? – закинула удочку я.

– Я не думаю! Я – знаю! – важно сообщила мне Щука.

– Тогда действуйте, Капитолина Сидоровна! – согласилась я и вдобавок наябедничала ей о стенгазете и отрыве работников от производства, максимально сгустив краски, – если нужна будет моя поддержка и помощь – говорите. Мы же общую работу с вами делаем.

В общем, расстались мы с нею взаимно довольными друг другом.

Домой я вернулась в прекрасном расположении духа и сразу попала под оханья Риммы Марковны.

– Лида! – возмущенно запричитала она, – ну почему ты раньше не сказала, что будет такой гость? Я же рыбу-фиш сделать не успею!

– Это ужасно, – с невозмутимым видом сказала я и пошла мыть руки, – может, сказать ему, пусть не приходит, раз так?

– Да ты что?! – не поняла моего юмора Римма Марковна, – я, конечно, толстолобика нафаршировала, но лучше бы рыба-фиш была.

– Кошмар, людей стыдно, – смеясь про себя, согласилась я, вытирая руки полотенцем, – что он теперь о нас подумает?

– Ну я сделала рагу из кролика, котлеты, голубцы и бризоли.

– И это всё?

– Ещё салат «Оливье», – расстроенно произнесла старушка.

– Даже и не знаю, – грустно вздохнула я.

– А я придумала! – внезапно решила Римма Марковна, – я ещё блинчиков с мясом сделаю!

– Ну хоть что-то, – покивала я, стараясь не рассмеяться.

Блин, обожаю её!

Стол накрыли «как для гостей», то есть не на кухне, как обычно, а в моей комнате. Комната Риммы Марковны со Светкой была побольше, но там стояло две кровати. Поэтому раздвинули стол у меня.

Римма Марковна накрыла его кипенно-белой льняной скатертью с вышитыми монограммами, сервировала злополучным Валеевским сервизом, достала дефицитные мельхиоровые столовые приборы. Стол ломился от еды и источал одуряющие ароматы.

Светку нарядили в новое платье, завязали бант, и она сидела, надувшись, потому что по телевизору должен был идти фильм «Дети капитана Гранта», а она вынуждена тут сидеть со скучными взрослыми.

– Ты чего надулась? – спросила я.

– А это обязательно, чтобы я тоже была? – возмущенно спросила она, – у меня дела вообще-то!

– Раз дела, значит, иди, – кивнула я и Светка радостно спрыгнула со стула.

Воровато оглянувшись, не видит ли Римма Марковна, она двумя пальцами стянула бутерброд со шпротами и торопливо сунула себе в рот почти целиком.

– Я уфш-шф-шфла, – с набитым ртом сообщила она мне.

– Иди, иди, – сказала я, – жаль только, что ты с дядей Леонидом не познакомишься. Это – лучший друг твоего папы и твой крёстный отец, между прочим.

От такой новости Светка чуть не подавилась. Могучим усилием проглотив бутерброд, она спросила:

– А как это понять – «крёстный отец»?

Объяснять ей о таинствах христианства было долго и не вовремя, поэтому я ограничилась кратким резюме:

– Это как запасной отец. Твой папа же умер. Теперь вот дядя Леонид будет тебе всегда помогать.

– Как добрая фея у Золушки?

– Именно так, – одобрила аналогию я, – только у Золушки это была крёстная мать, а дядя Леонид – твой крёстный отец.

Светка задумалась и торопливо влезла обратно на стул.

Смотреть «Дети капитана Гранта» ей явно расхотелось.

Леонид пришел ровно к семи. Он был в таком же дорогом импортном костюме, в белой рубашке и при галстуке. Мне он подарил букет гвоздик, а Римме Марковне – хризантемы:

– Извините, но роз не было, – чуть смущенно сказал он.

Светке достался большой плюшевый мишка. Даже не буду спрашивать, где он его смог достать в нашем городе за столь короткий период.

Мы чинно сидели за столом, ели и беседовали. Римма Марковна, хоть и прибеднялась передо мной, но расстаралась на славу. Вытащила из закромов всё, что было. Ну и надо отдать ей должное – готовила она не хуже шеф-повара из мишленовского ресторана.

– Попробуйте рыбку, Леонид, – с ослепительной улыбкой гостеприимно предлагала блюдо гостю Римма Марковна.

Она принарядилась по случаю: надела своё самое нарядное бархатное платье с жабо у ворота, приколола туда большую брошь из чешского стекла, которую мы-таки прикупили ей к шубе, в ушах у неё болтались массивные золотые серьги (даже не знала, что у неё есть такие), а на пальцах красовалось штук пять дутых золотых колец с искусственными рубинами и ещё какой-то блестящей хренью, символизирующей незамысловатый ассортимент советской ювелирки.

Во даёт! И где она всё это время так ловко прятала золото? Ведь ещё недавно она была бедней еврейского кота и носила старый халат поверх нового, чтобы на дольше хватило.

Ну ничего, гость уйдёт – разберусь. Нет, мне не нужны её украшения, я и в том мире не особо носила всю эту золотую бижутерию, хоть и выбор был, и средства, но это же дело принципа – как можно что-то скрывать друг от друга, если в одной семье живем?

В общем, меня это нехорошо смутило. Я аж посмотрела на Римму Марковну другими глазами.

– Дядя Леонид, а ты любишь котлеты? – сказала Светка для храбрости, чтобы начать разговор.

– Конечно люблю, – усмехнулся тот, и Римма Марковна срочно подложила ему на тарелку две котлеты.

– А ты любишь красную икру?

– И красную, и чёрную, всякую люблю, – рассмеялся Леонид, к полному удовольствию Светки.

Она, от такого совпадения вкусов даже влезла с ногами на стул и продолжила допрос:

– А Толька сказал, что бывает ещё осетровая икра. А она какая? Ты ел?

– Света, а почему ты называешь его Толька? – спросил Леонид, – это же как кличка собаки.

– Потому что он вредный, – сказала Светка и сунула в рот кусочек шпротины с бутерброда.

– Светочка, кушай аккуратно, – тотчас же сделала замечание Римма Марковна, – а то, что о тебе дядя Леонид подумает?

– А у нас во дворе живёт Дружок. И у него тоже нету папы. Мама есть, а папы нету.

– Что за дружок?

– Да не дружок. А Дружок, – пояснила Светка.

– Собака это, – подтвердила Римма Марковна.

– Отец у Дружка вполне себе может и быть, – хмыкнул Леонид, – просто ты не видела, как он к его мамке бегал.

– А у синичек есть отец и мать?

– Конечно есть.

– А у ворон?

– И у ворон есть.

– Смешно, как ворона скачет. Она – вор.

– Почему это?

– Толька притащил Дружку колбасу, а ворона подлетела и цап – ухватила и улетела.

– Голодная,