Когда я вошла в квартиру, она полнилась таким громким детским плачем, что мне на секунду показалось, будто в доме и впрямь появился младенец.

– Она все время кричит, – всхлипнула Киса, входя в прихожую с «ребенком» в руках.

– Наверное, надо покормить малыша, – улыбнулась я.

– Уже дала ей бутылку.

– Тогда поменять памперс.

– Надела новый.

– Положить в кроватку и покачать.

– Она в колыбельке сильнее плачет.

В холле показалась Роза Леопольдовна, у которой голова была завязана платком.

– Мигрень? – сочувственно спросила я.

– Да, – вздохнула Краузе.

– Идите скорей домой, – велела я.

Няня не заставила себя долго упрашивать, схватила свою сумку и вмиг унеслась.

– А-а-а-а, – кричала Клеопатра Евгеньевна, – а-а-а-а.

Я взяла младенца и начала качать его. Вопль стал тише.

– Сейчас замолчит, – пообещала я.

– Пойду сделаю уроки, – обрадовалась Киса и убежала.

– У-у-у-у, – взвыла «новорожденная» с новой силой.

Я потрясла куклу сильнее.

– И-и-и-и, – завизжала та.

– Ну, погоди, – пригрозила я, – сейчас отключу тебя навсегда, – и поняла, что не знаю, где лежит ключ.

Пришлось звонить Краузе.

– Ее можно выключить, – простонала Роза Леопольдовна, – но Киса не разрешила. Она боится получить двойку.

– «Неуд» поставят педагогам, которые всучили второкласснице тренажер для воспитания ненависти к новорожденным, – пообещала я. – Завтра же отправляюсь в школу. Но сегодня Клеопатра Евгеньевна у нас, впереди ночь. Хочется спокойно выспаться. Где ключ?

– Где ключ? – эхом повторила няня.

– Вы его куда-то спрятали, – напомнила я.

– Да?

– Совершенно точно.

– Наверное, он на кухне в ящиках, – сказала Краузе.

Следующий час я под неумолчный вой «младенца» провела в поисках ключика. Киса перестала делать уроки и принялась утешать «новорожденную». Девочка покормила ее, переодела, поменяла памперс, качала на руках, пела песни – ничего не помогло. У меня от громкого плача заломило в висках, но предмета, который мог враз прекратить мои мучения, нигде не было. Зато я увидела в прихожей туфли Краузе и поняла, что няня убежала в домашних тапочках.

Повторный звонок Розе Леопольдовне был зряшным.

– Был ключ, – согласилась она.

– И куда он делся? – спросила я.

– Вы велели его спрятать. Я так и поступила.

– Отлично. Куда вы его положили?

– В укромное место, чтобы не потерялся.

– Прекрасно. Где оно, это место?

Повисла тишина, потом Краузе стала размышлять вслух:

– Помнится, я взяла то, что мне дали… отнесла…

Образовалась пауза.

– Куда? – поторопила я няню.

– На кухню, – пробормотала Роза Леопольдовна, – или в столовую, возможно, в детскую. Хотя нет, туда навряд ли. В коридор? В чулан? Решила убрать его понадежнее, чтобы не потерялся! Подальше!

И тут зазвонил мой мобильный.

– Я собрал всех на завтра, – отрапортовал Костин, – еле-еле Штильмана уговорил. Он странный.

– Семипалатины тоже необычные, – вздох-нула я.

– Кто у тебя так кричит? – удивился Вовка. – Словно младенец.

– Кукла, – пояснила я, – похоже, мне предстоит бессонная ночь.

– Игрушка? – удивился Костин.

Я быстро рассказала приятелю суть дела.

– Фил, – позвал Вовка, – иди сюда.

– Что случилось? – спросил издалека знакомый голос.

– У Лампы младенца заглючило, – ответил Костин, – электронного.

Послышался шорох, в трубке прорезался голос Фила:

– Докладывай о беде.

Узнав подробности, наш компьютерный гуру велел:

– Сделай фото ляльки и отправь мне.

Я выполнила указание, потом схватила «новорожденную» и засунула ее в диванные подушки. Вопль стал потише, но не умолк.

– Лампа, – спросила Киса, заглядывая в столовую, – семью восемь сколько?

– Сорок восемь, – машинально ответила я.

Кисуля исчезла, и тут же затрезвонил сотовый.

– Пустяковая задача, – объявил Филипп, – открути ребеночку голову.

– Как? – спросила я.

– Поверни один раз по часовой стрелке, два раза против. Затем сними башку, – растолковал собеседник. – Ну? Ну? Ну?

– Подожди, – пропыхтела я.

– Черепаха и то быстрее двигается, чем ты, – укорил меня Фил. – Получилось?

– Да, – обрадовалась я.

– Загляни внутрь, что ты видишь?

– Коробочку с кнопочками, – доложила я.

– Цвет?

– Чего?

– О Боже! С женщинами надо иметь терпение слона! – простонал компьютерщик. – Учитывая тему нашего разговора, становится сразу ясно, что меня интересует цвет твоей шевелюры.

– Блондинка, – сообщила я.

Фил издал смешок.

– Причем натуральная. Насчет волос шутка. Скажи…

В столовую влетела Киса.

– Лампа, семью восемь не сорок восемь!

– Правда? – удивилась я. – А сколько?

– Пятьдесят шесть!

– Солнышко, проверь результат, – попросила я, – сорок восемь в данном случае звучит лучше, чем пятьдесят шесть.

– Киса! – заорал Филипп с такой силой, что я опустила руку с трубкой. – Не верь ей. Ты посчитала верно.

– Спасибо, – обрадовалась девочка.

– Уаа-а-а-уа-а-а, – заголосила кукла с утроенной силой.

– Меня интересовал цвет кнопок внутри вопящего безобразия, – объяснил компьютерщик.

– Красная, зеленая, желтая, – сообщила я.

– Справа какая?

– С какой стороны смотреть?

– С правой.

– С какой?

– С правой!

– Фил, – рассердилась я, – если кукла сидит ко мне спиной, то справа красная кнопка, если она повернута животом, то желтая. Уточни, как держать Клеопатру Евгеньевну?

– Это еще кто? – прогудело из трубки.

– Кукла. Ее так зовут.

– Жми на красную, – распорядился Филипп.

И этот человек говорит про терпение слона при общении с женщиной! Это мне надо выпить литр валерьянки, беседуя с Филом! Почему он сразу не назвал цвет кнопки?