– Свет, погоди спать. Дорогу покажи.

Светка застонала, но приподнялась на сиденье.

– Доедешь до Октябрьского поля, там повернешь налево, к Соколу. А как пересечешь Ленинградку – толкнешь меня, я скажу, куда дальше. Ленинградку аккуратнее переезжай – там гаишник вредный. Пузан такой, как будто арбуз целиком проглотил. Сам увидишь.

Павел завел двигатель и, поглядывая на погнутый капот, вырулил на мост. Поток машин двигался в основном навстречу, ехал Волохов аккуратно, и через пятнадцать минут, миновав Ленинградский проспект, притормозил возле автобусной остановки. Повернувшись назад, он тронул девушку за плечо.

– Свет, а Свет! Куда дальше?

Она опять застонала.

– Ох, водолаз, какой ты нудный.

Волохов начал злиться.

– Ты, ласточка, не забывай, что мы в помятой краденой машине сидим. Хочешь в отделении ночевать?

– Не хочу, – Светка приподнялась на сиденьи, – ой, меня, кажется, сейчас стошнит.

Ее вырвало на пол между сиденьями, потом еще раз. Волохов сбегал к палатке, купил минеральной воды.

– На, выпей, – он протянул ей бутылку. – Так куда ехать?

Полулежа прихлебывая «Боржоми» Светка показывала дорогу. Подъехав к дому, где она снимала квартиру, Волохов помог девушке выйти из машины и усадил на скамейку возле подъезда.

– Ты посиди здесь пять минут, я отгоню тачку и вернусь.

– Быстрее, Паша. Плохо мне.

Уже в машине он сообразил, что она назвала его по имени, и от радости, которой сам от себя не ожидал, заорал что-то нечленораздельное и что было силы ударил кулаком по торпеде. Он бросил иномарку где-то возле гаражей, отъехав с километр от Светкиного дома, и бегом вернулся назад. Ветер гнал по улицам тополиную метель. Казалось, что земля возвращала облакам снег, выпавший за зиму. Светка лежала на скамейке, подложив ладонь под щеку. Тело ее сотрясала крупная дрожь. Две бабки на соседней скамье, поджав губы, неприязненно косились в ее сторону.

– Ну, комсомолки, – подмигнул им Волохов, – чего насупились? Устал человек, прилег отдохнуть. Работа тяжелая.

Он потряс Светку за плечо, помог встать и, поддерживая за талию, повел к подъезду. На ступеньках она споткнулась, и Волохов подхватил ее на руки и стал быстро подниматься по лестнице.

– Фу, как у вас тут воняет, – поморщился он.

– Это кошки, коты и собаки, – прошептала Светка, – и еще люди. От них больше всего грязи.

– Крепко тебя приложили, даже на философию потянуло. Какой этаж?

– Третий. Вот эта дверь. Ключи возьми в рюкзаке, под книжкой.

Павел поставил ее на ноги, придерживая одной рукой, нащупал в рюкзаке ключи и открыл дверь. Пахнуло легким запахом трав и кофе. Он вновь подхватил девушку на руки, шагнул через порог и ногой захлопнул за собой дверь.

– Теперь на голову холодное, а внутрь горячее, – пробормотал он, проходя со своей ношей в комнату. – Ух ты, прямо светелка Василисы Прекрасной.

Минимум мебели и белые тисненые обои наполняли небольшую комнату светом и пространством. Окно было открыто, и свежий вечерний воздух слегка раскачивал прозрачные тюлевые занавески. Волохов усадил Светку в кресло-качалку и, немного повозившись, сумел разложить постель.

– Давай, укладывайся, а я тебе компресс сделаю, – сказал он.

– Нет, сначала в душ, – не согласилась Светка, – я грязная вся, в песке. И этот черный меня лапал, гад. Помоги дойти.

– Ладно, – согласился Волохов, – в душ так в душ.

Он отвел ее в ванную комнату, посадил на край ванны и, взявшись за майку, потянул вверх. Светка перехватила его руки.

– Щаз, – ядовито сказала она, – размечтался. Дальше я сама.

– Да ладно, а то я тебя не видел, – попробовал спорить Павел.

– Давай, давай. Иди лучше кофе приготовь.

Павел вышел на кухню. На стенах висели красные и желтые связки лука, пучки мяты и зверобоя. Пошарив на полках, он обнаружил кофе и кофемолку. Поставив греть воду, смолол зерна и прошелся по квартире. Да, первое впечатление было правильное, как есть светелка. На стенах – Васильев, Валледжо, Ройо. Репродукции, конечно. Маленький музыкальный центр, телевизор. Напротив столик со стеклянной столешницей и кресло-качалка. Волохов уселся в кресло, закинул руки за голову и, закрыв глаза, стал покачиваться. Ну, что, Паша, девчонка вроде хорошая, симпатичная. И, похоже, она кому-то очень понадобилась. Стало быть – защитник нужен! Сколько можно в лесу ночевать. Витек один не пропадет – привычный, где его найти – я знаю. Все, решено. Берем инициативу в свои руки. Волохов блаженно потянулся. В ванной комнате что-то упало, раздался жалобный вскрик, и он, в два прыжка оказавшись у двери, рванул ее на себя. Душевая занавеска вместе с карнизом лежала на полу. Светка стояла в ванной, раскинув руки и прижавшись спиной к кафельной стене. Широко открытыми глазами она смотрела на Волохова.

– Я случайно, – виновато сказала она, – у меня голова закружилась.

Струи воды, разбиваясь на ее плечах и голове, стекали вниз по мокрым волосам на обнаженное тело, ручейками обтекая грудь, тонкой пленкой покрывали живот и бедра, и пропадали в треугольнике волос. Светка покраснела и подняла руки, стыдливо прикрывая от его взгляда грудь и низ живота.

Волохов, стараясь не смотреть на нее, поднял с пола карниз и занавеску, прислонил в угол и, посоветовав быть осторожней, повернулся к выходу.

– Паша, не уходи.

Волохов замер, не понимая: звали его или это плеск воды с ним шутки играет. Обернувшись, он увидел, как Светка медленно закрыла глаза, как бы подтверждая сказанное. Она пошатнулась, и Павел прямо в джинсах и рубашке шагнул в ванную, положил ладони ей на плечи и прижался щекой к мокрому лицу.

Это было сумасшествие. Они никак не могли оторваться друг от друга, но все-таки у него хватило здравого смысла не заниматься любовью в скользкой ванне. Оставляя на полу мокрые следы, он отнес Светку в постель. Простыни сразу намокли, но они этого не замечали.

Была уже ночь, когда, угомонившись, Светка заснула, уткнувшись носом в подушку и подсунув под нее руки. Волохов нашел в шкафу чистое белье и заменил мокрые простыни и наволочку, осторожно перекатывая Светку с боку на бок. Она что-то недовольно бормотала, но не просыпалась.

Некоторое время он посидел на краю кровати, глядя ей в лицо. Как у многих спящих, оно стало удивленное и беззащитное. Только сейчас Волохов почувствовал, как устал. Болели спина и плечи, болел нос.

– Мама дорогая, – пробормотал он, почувствовав запах горелого и, вспомнив про воду для кофе, бросился на кухню.

Вода выкипела, и ковшик раскалился почти докрасна. Он остудил его, снова налил воды, поставил на плиту и пошел в ванную комнату. Воды на полу было почти по щиколотку. Начало неплохое, решил он, собирая воду тряпкой.