– О поэзии, – поспешил на помощь Маккена.

– Да, о поэзии. – Продолжая улыбаться, Алина едва удержалась от желания наступить ему на ногу. – Я намерена продолжить дискуссию по дороге в деревню.

Голубые глаза Сьюзен подозрительно сузились.

– Понимаю. Хотя сомневаюсь, что Маккена прочел хоть одно стихотворение в своей жизни.

– Я слышал, как Маккена цитировал как-то одно стихотворение, – вмешался Шоу. – И мне кажется, оно начиналось со слов «однажды человек из Бомбея...». Но насколько я помню, остальное вряд ли подходяще для этой компании.

Мистер Чемберлен покраснел и что-то хмыкнул, выдавая свое знакомство с содержанием так называемого стихотворения.

Маккена рассмеялся:

– Видно, на долю леди Алины выпала участь улучшить мой литературный вкус.

– Сомневаюсь, что это возможно за одну поездку в карете, – заметила Алина.

– Это зависит от того, сколько продлится эта поездка, – возразил Маккена.

Замечание едва ли можно было рассматривать как предложение, но что-то в его тоне и во взгляде заставило Алину покраснеть.

– Я полагаю, вы не остановитесь, пока не доедете до Сибири, – пошутил Шоу, разбивая возникшее напряжение. И все рассмеялись. Он же галантно предложил руку Ливии. – Миледи, вы позволите...

Когда Шоу повел сестру к поджидавшей карете, Алина с любопытством смотрела им в след. Как странно видеть Ливию с другим мужчиной. Однако надо сказать, Гидеон Шоу очень подходил ей. Может быть Ливии нужен мужчина с таким легким и веселым взглядом на жизнь? И, несмотря на присущий ему цинизм, он был истинным джентльменом.

Тем не менее перспектива серьезных отношений между Ливией и Шоу казалась весьма туманной. Его склонность к алкоголю была серьезной проблемой, что очень беспокоило Алину, не говоря о его подмоченной репутации и том факте, что он из иного мира, чем Ливия. Нахмурившись, Алина вздохнула и подняла глаза на Маккену.

– Он хороший человек, – заверил Маккена, читая ее мысли, и это снова изумило ее.

– Надеюсь, что так, – тихо отозвалась она. – Но если бы Лив была твоей сестрой, Маккена... ты бы хотел, чтобы она связала с ним свою жизнь? – Вопрос был задан без подвоха, лишь с заботой о сестре.

Маккена довольно долго не отвечал, потом отрицательно покачал головой.

– Вот и я боюсь того же, – проговорила Алина, взяв его руку. – Что ж, раз ты напросился ехать вместе со мной, нам пора.

– Твой брат поедет с нами? – поинтересовался Маккена, направляясь с Алиной к карете.

– Нет, Марку никогда не нравилась ярмарка. Он останется дома.

– Отлично, – сказал Маккена с таким довольным выражением, что Алина не могла не рассмеяться.

Было ясно, что Маккена предпочел бы ехать с ней вдвоем, но в карете их уже поджидала чета Кейлер, которые завели разговор о местных сырах. Алина детально отвечала на их вопросы, с трудом скрывая улыбку, которую вызывала у нее тихая злость Маккены.

Когда они прибыли на место, в деревне, освещенной лампами и фонарями, уже чувствовалась праздничная атмосфера. Музыка доносилась с большой деревенской поляны, заполненной танцующими парами. Ровные ряды деревенских домиков под соломенными крышами загородили торговые лавочки. Хрупкие деревянные конструкции были все на одно лицо: с прилавком спереди и крошечной комнаткой сзади, где владелец мог переночевать. Чего там только не было! И ювелирные изделия, и мастерская по точке ножей, а еще лавочки, торгующие игрушками, обувью, изделиями из стекла, предметами мебели и специальными ярмарочными лакомствами. Взрывы хохота неслись со стороны толпы, собравшейся около импровизированной сцены, где актеры веселили народ, пока монеты летели к их ногам.

Позволив Маккене сопровождать ее, Алина с любопытством поглядывала на него.

– Все это будит много воспоминаний.

Маккена кивнул, его взгляд был устремлен вдаль.

– Кажется, что это было в другой жизни.

– Да, – согласилась Алина с ноткой меланхолии.

Тогда ярмарки были совсем другие. Невинность юности, ощущение полноты жизни и радость тех дней окружали их сверкающей аурой... Вспоминая, она внезапно ощутила томное нетерпение, которое все больше росло. Кровь стучала в висках – она помнила, как сейчас, каждый звук, взгляд, прикосновение... идя по деревне рядом с Маккеной... Это было прекрасное эхо прошлого, словно она вновь наслаждалась дивной мелодией, которую не слышала с детства.

В глазах Маккены она увидела, что он тоже ощущает нечто подобное. Ушло напряжение, улыбка не покидала его губ, лицо потеряло твердость и неприступность... Они шли по главной улице деревни, где пара фокусников сорвала дружные аплодисменты зрителей. Обняв Алину за плечи, чтобы ее не затолкали, Маккена продолжал прокладывать путь через толпу. В суете праздника никто не заметил этого жеста, но Алина была поражена его естественностью и тем приятным чувством, что он вызывал у нее. И было совершенно нормальным, что она теснее прижалась к Маккене, позволяя ему вести себя туда, куда он хотел, чувствуя его надежную руку на своей спине.

Когда они выбрались из плотной толпы, рука Маккены нашла ее руку, и он переплел свои пальцы с ее пальцами. Рука Алины ощущала твердые мускулы, а грудь касалась его локтя.

– Куда мы идем? – спросила она, удивленная плавным, каким-то полусонным звучанием собственного голоса.

Маккена не ответил, просто вел ее вдоль ряда лавочек, пока они не подошли к тому месту, куда он хотел. Аромат имбиря ударил в нос, и Алина радостно рассмеялась:

– Ты помнишь! – Когда она была девочкой, первое, что она делала на ярмарке, – поглощала имбирный пряник, облитый белой сладкой глазурью, и хотя Маккена никогда не разделял ее пристрастия к этому угощению, он терпеливо потакал ее слабости.

– Конечно, – сказал Маккена, доставая монету из кармана и покупая для нее большой продолговатый пряник. – С тех пор я никогда не видел, чтобы кто-то съедал огромный пряник с такой жадностью, как ты.

– Ну уж... – нахмурилась Алина, впиваясь зубами в пряник.

– Я испытывал благоговейный трепет, – продолжал Маккена, отводя ее от лавки, – наблюдая, как ты уничтожаешь любимое лакомство размером с твою голову за четверть часа...

– Я никогда не была обжорой, – отмахнулась она, откусывая огромный кусок.

– Тогда, видимо, я думаю о ком-то другом.

Пока они медленно шли между лавочек, Маккена купил для Алины сладкое вино в надежде, что она поскорее покончит со своим пряником, запивая его.

– Пей не спеша, – увещевал Маккена, ласково глядя на нее.

– А чего мне бояться? – спросила Алина, делая новый глоток. – Если я напьюсь, ты будешь рядом и не бросишь меня, не так ли?

– Подхвачу обеими руками, – пробурчал он.