перешел наконец к угрозам: ливонские города, в том числе и самую Ригу, он грозил предать пламени. Дружине своей он велел выйти из города и стал в боевом порядке, показывая намерение напасть на немцев. Альберт также изготовил к сражению свою свиту. Тогда выступили посредниками Иоанн, пробст рижского собора Святой Марии, и бывший псковский князь Владимир, явившийся в этом случае усердным слугой немцев. Им удалось склонить полоцкого князя не только к примирению с епископом, но и к отказу от ливонской дани и к подтверждению свободного плавания по Двине купеческим судам. Оба вождя обязались сообща действовать против Литвы и других язычников и затем разъехались каждый в свою сторону.

За порабощением ливов и латышей наступила очередь эстонской чуди. Первые удары немцев обрушились на ближние области эстов, Соккалу и Унганию, из которых одна лежала на западной стороне озера Вирц-Ерве, а другая — на восточной. Эсты вообще оказали немцам более упорное сопротивление, чем другие племена; а потому борьба с ними приняла самый ожесточенный характер. Немцы без пощады выжигали селения и вырезывали мужское население, забирая в плен женщин и детей; а эсты, в свою очередь, подвергали мучительной смерти попавшихся в их руки неприятелей; иногда они сожигали живыми немецких пленников или душили их, предварительно вырезав у них крест на спине. Пользуясь превосходством своего вооружения и военного искусства, разъединением племен и помощью преданной части ливов и латышей, немцы постепенно подвигали вперед порабощение эстов и их насильственное крещение. Одна треть покоренных земель, по установившемуся обычаю, поступала во владение ордена, а две другие — во владение епископа и рижской церкви. Во время этой борьбы с эстами неудачный полоцкий князь Владимир еще раз является на сцене действия. Эсты, подобно куронам, попытались заключить союз с Владимиром и со своими соплеменниками, жителями острова Эзель; решено было с трех сторон напасть на немцев. Между тем как эзельцы на своих лодках обещали запереть Динаминде с моря, полоцкий князь условился лично идти Двиной прямо на Ригу. Он действительно собрал большое ополчение из руси и латышей. Войско уже готово было к походу; но, садясь в ладью, князь вдруг упал и умер внезапной смертью (1216). И все предприятие, конечно, расстроилось.

Первая чудская область, покоренная немцами, была Соккала, средоточием которой является крепкий замок Феллин. За Соккалой следовала Унгания. Но тут немцы встретились с другой русью, новгородской, которая хотя и не оценила вполне важность немецкого завоевания и не обнаружила настойчивости в этом деле, однако показала более энергии и твердости, чем русь полоцкая. Владея Юрьевом и нижним течением Эмбаха, новгородцы собирали дани с ближних эстов и латышей. Движение их в эту сторону особенно оживилось с появлением на новгородском столе Мстислава Удалого. В 1212 году он предпринял удачный поход на Чудь Торму (Унгания) и доходил до ее города Оденпе, или Медвежьей Головы. Спустя два года такой же поход он совершил на Чудь Ереву (Ервия), достигал до моря (Финского залива) и стоял под ее городом Воробьиным. Здесь чудь поклонилась ему и заплатила дань.

Тот же Генрих Латыш, который выше говорил, будто русские заботились только о данях, а не обращали язычников в христианскую веру, сознается, однако, что у латышей и эстов унганских были уже начатки православия и что именно встреча его здесь с латинством повела за собой военное столкновение новгородцев с немцами. Главная битва между ними произошла около помянутого Оденпе, который старались захватить и те и другие. В этой вой не снова выступает Владимир Мстиславич, бывший князь Псковский, но уже не союзником, а противником немцев и предводителем русской рати вместе с новгородским посадником Твердиславом. В союзе с ними находились и многие эсты из областей Соккалы, Эзеля и Гаррии, ожесточенные против немцев насильственным крещением и опустошением своей земли. Русь при осаде Оденпе, занятого немцами и отчасти эстами, действует не только стрелами, но и метательными снарядами. Тщетно сам магистр ордена Вольквин пришел на помощь осажденным со своими рыцарями, а также с толпами ливов и латышей. Город принужден был сдаться русским. После того, под предлогом переговоров о мире, Владимир Мстиславич призвал в русский лагерь своего зятя Дитриха; тут новгородцы схватили его и увели пленником в свою землю (1217).

Поражение немцев под Медвежьей Головой ободрило эстов, и первым пришлось напрягать все силы, чтобы подавить их восстание. Новгородцы в следующем году нанесли несколько поражений немцам, двинулись вглубь Ливонии и осадили самую столицу ордена, Венден. Но, с одной стороны, недостаток съестных припасов, с другой — известие о нападении литовцев на их собственные пределы принудили снять осаду и уйти обратно. Стесненное положение, в котором очутились немцы во время этой борьбы с чудью и новгородцами, заставило Альберта искать помощи не только в Германии, но и в Дании. Он отправился к королю Вальдемару II, находившемуся тогда на высшей степени своего могущества, и умолял его защитить ливонское владение Девы Марии. В следующем, 1219 году Вальдемар действительно пристал к берегам Ливонии с сильным флотом и войском. После храброй обороны он взял приморский городок чуди Ревель и на месте его заложил крепкий каменный замок, а затем вернулся домой, оставив часть войска, которое и продолжало завоевание Северной Эстонии. Однако немцы ошиблись в расчете на датскую помощь. Вальдемар вскоре объявил, что завоеванная им часть Эстонии принадлежит Датскому королевству, и назначил в нее епископом датчанина на место убитого при осаде Ревеля епископа Эстонского Дитриха. Ливонский орден протестовал; но не имел силы поддержать оружием свои притязания. Тогда произошло любопытное соревнование между немецкими и датскими миссионерами; каждый из них спешил окрестить северную еще языческую часть эстов, чтобы тем закрепить их за своей народностью. При этом немецкие миссионеры ради скорости обыкновенно совершали обряд крещения над жителями целой деревни разом и спешили в другую деревню. А датчане, имея недостаток в священниках, во многие деревни посылали просто служителей со святой водой, которой и окропляли жителей. Случалось иногда, что те и другие крестители сталкивались в какой-нибудь местности, и между ними возникал спор. Или немецкие священники являлись, например, в какое-либо селение, собирали жителей и готовились совершить над ними тень обряда, как из толпы выступал старшина и объявлял им, что накануне датчане их уже окропили. Альберт Буксгевден отправился в Рим и принес жалобу на короля Вальдемара папе Гонорию III. Но он встретил там датское посольство: король признал папу своим верховным ленным владыкой. Потерпев здесь неудачу, Альберт вспомнил, что он когда-то объявил Ливонию леном Германской империи, и потому обратился к императору