Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Вот как? – опешила Люсиль.
– Ей-богу. Это вправду ты?
– Да, я.
Нахлынули воспоминания, в которых Густав снова был красивым дюжим парнем шестнадцати лет, а сама она – миловидной восемнадцатилетней учительницей с румянцем на щеках.
Густав никогда не видел усохшую седую вековуху в очках, в какую превратилась Люсиль. Она никогда не видела лысого морщинистого старика, каким стал Густав. Друг для друга они навеки останутся молодыми.
О стольком хотелось спросить, но родителям уже не терпелось поздороваться с сыном, а другим – перекинуться парой фраз с давним приятелем.
– Вы, наверное, рады, что Густав с нами, – сказала Катрина. – Помнится, он всегда был вашим любимчиком.
– О да, – ответила Люсиль. – Всегда.
О ЧЕМ ВЕСЬ ГОРОД ГОВОРИТ
колонка миссис Иды Дженкинс
Злодеи, берегитесь! Нынче весь город говорит о нашем первом шерифе – мистере Ральфе Чилдрессе, недавнем выпускнике канзасской полицейской академии. С ним, я уверена, жизнь наша станет гораздо спокойнее. Как увидите его в новенькой черно-белой машине, помашите ему рукой.
Кстати, его невеста, красавица Эдна, отнюдь не чужая в наших краях. Наверное, вы помните, что прошлой осенью ее неподражаемый яблочный пирог в сладко-кислой подливке победил на кулинарном конкурсе. Ням-ням. Ральф – сын Мэри и Ричарда Чилдресс. Эдна – дочь мистера и миссис Дж. Д. Нобблит с Южной Второй авеню.
Всех нас опечалило известие о смерти нашего земляка мистера Густава Тилдхолма, чьи родственники по-прежнему обитают в здешних краях. Арвис и Нева Оберг, хозяева похоронного бюро «Будьте покойны», отвечавшие за погребение, сказали, что соболезнования по поводу кончины мистера Тилдхолма пришли со всего света. Говорят, он весьма успешно занимался импортом-экспортом и владел большим числом компаний в разных странах.
Р. S. Не забывайте поливать свои розы. Следите за тлей. Помните, что божьи коровки – лучшие друзья цветов.
Наконец Густав со всеми поздоровался и продолжил прерванную беседу с Люсиль:
– Я думал о тебе постоянно, представлял, как ты живешь. У меня была сумасшедшая мечта: вернуться богачом, купить старую ферму и…
– Что же ты не написал мне?
– Я хотел. Но потом узнал о твоей помолвке и раздумал.
– Но я не была помолвлена, ни с кем.
– Не была?
– Нет. Тут какая-то ошибка.
– А мне сообщили… И тогда я рванул куда глаза глядят. На сухогрузе объездил весь свет. Япония, Китай, Индия, Южная Америка – где только не был.
– Ой, какая экзотика! Не зря ты хорошо успевал по географии.
– Если честно, только этот предмет я и любил. Значит… ты не была замужем?
– Нет… никогда.
– Боже мой, все эти годы я думал, что у тебя семья. Сбежал как дурак. Видно, гордыня заела. Столько лет профукал. Все искал кого-нибудь вроде тебя. Разок даже оженился. На славной женщине из Рио-де-Жанейро. Но она – не ты. Что ж я домой-то не заехал… Надо же быть таким ослом!
– Не казнись, Густав. И я могла бы тебе написать, попросить приехать… Наверное, слишком боялась людской молвы. Но прошлого не воротишь. Главное, теперь ты здесь… А вернулся бы раньше, не повидал бы свет.
– Да, так и есть. Как ты-то жила?
– Ну… бывало одиноко. Спасалась учениками. До сих пор кто-нибудь из бывших учеников меня навещает, представляешь?
– Вполне. Ты была прекрасной учительницей.
– Спасибо, Густав. Для меня очень важно, что ты так думаешь.
Верно, Люсиль была прекрасным учителем. Да, она прожила одинокую, но вместе с тем полную жизнь. На ее глазах взрослели ученики. Позже за парту садились их дети, а потом внуки, и это наделяло душевным покоем.
Она не ведала, что изменила жизнь многих ребят, ибо в нужное время сказала им нужные слова.
Один ее ученик, хилый парнишка, посмешище класса, стал успешным нью-йоркским драматургом и написал ей об одном случае, совершенно ею забытом:
Я, двоечник по математике и прочим точным наукам, считал себя безнадежным тупицей, но однажды вы подсели ко мне и сказали: «Дорогой мой, одни сильны в математике, а другие, вроде тебя, одарены способностью к творчеству и удивительным воображением, Я уверена, ты совершишь нечто великое». В тот день вы, сами того не ведая, изменили мою жизнь.
Жаль, она не дожила до времени, когда это было сказано во всеуслышание. Получая премию «Тони» в номинации «Лучшая пьеса года», известный драматург так закончил свою речь: «И последнее. Я безмерно благодарен моей школьной учительнице, верившей в меня как никто. – Он вскинул руку с призом: – Эта награда – вам, мисс Бимер».
За долгие годы размышлений Люсиль пришла к выводу: ты можешь не понимать, почему жизнь твоя сложилась так, а не иначе, но в итоге все будет, как должно быть. Временная разлука с Густавом далась тяжело, но теперь они вместе навеки… а может, и дольше.
Через пару лет пребывания на «Тихих лугах» Густав сказал:
– Если вдруг я исчезну раньше тебя, запомни, милая: где бы я ни оказался, кем бы ни стал, я буду тебя ждать. Я не хочу снова тебя потерять. Что бы ни было, я тебя разыщу.
Неожиданно встрял старик Хендерсен:
– Господи ты боже мой! Меня уж тошнит от вашей любовной воркотни. Когда это кончится?
Густав рассмеялся и крикнул в ответ:
– Никогда, старый хрыч! Давай спи себе!
А в Элмвуд-Спрингс жизнь шла своим чередом. Народ покатывался от «Скрытой камеры» и «Шоу Рэда Скелтона», ржал над потешной Кэрол Бёрнетт в фильме «Шоу Гарри Мура». Элнер Шимфизл установила телевизионную антенну и теперь не пропускала «Шоу Лоренса Белка». Матушка ее, Нэнси Нотт, когда-то играла на гармонике, и Элнер самозабвенно внимала музыканту, покоренная танцем «Леди-шампанское». А все девочки влюблялись в Таба Хантера.
К 1960-му продукцию Сыроварни «Сладкий клевер» знали в шести штатах. Ферма, дававшая жителям рабочие места, стала истинной гордостью города.
На торжественном обеде в Цинциннати Гленн Уоррен, участник слета магазинных владельцев, спросил мистера Сокуэлла из Литтл-Рока, Арканзас, слышал ли он о масле «Сладкого клевера».
– Конечно, – ответил тот. – В нашей округе им торгуют все местные магазины. Жена покупает молоко и сыр с этой фермы… А что?
– История сыроварни началась в моем родном городе.
– Вот как? Хм.
– Да, ее основал некий швед Нордстрём. Мой отец был с ним очень дружен.