— Ваша почтенная мать сказала бы то же самое, Анна. Как жена, вы обязаны изучить своего супруга и понять, как сделать его счастливым.

— Ничего иного я сделать не посмею, — печально проговорила Анна, глядя в огонь. — Он пугает меня. Я все время думаю про то, что слышала о нем и во что мне так не хотелось верить. Но теперь я боюсь, это была правда. Легко представить его себе грубым и безжалостным.

Каким он будет и со мной, если я не осчастливлю его.

— Тогда вам нужно быть осторожной и слушаться его во всем. Господь послал вас друг другу, и вы должны использовать это к своей пользе. — Матушка Лёве чопорно поджала губы, но глаза ее были полны сочувствия. — Больше никаких разговоров о бегстве в Клеве.

— О, я не посмею. — Анна через силу улыбнулась. — Гнев моего брата будет ужаснее, чем гнев короля. Я думаю, он убьет меня.

И король тоже может меня убить, если узнает, что я родила незаконного ребенка.

Ледяные пальцы страха пересчитали ей позвонки.

В дверь постучали.

— Можно войти, мадам? — спросила Сюзанна.

— Да, конечно, — отозвалась Анна, но при виде своей милой подруги, которая несла целую охапку вещей и смотрела на нее с заботой и сочувствием, ощутила, как на глаза снова наворачиваются слезы. — Мы говорим о короле.

Она знала, что не следует обсуждать его с людьми низшего ранга, но доверяла и Сюзанне, и матушке Лёве. Они понимали, как она несчастна.

— Что вы думаете по поводу этой шарады? — спросила она Сюзанну, помогая ей складывать платья.

Та помолчала.

— Я думаю, он сыграл с вами злую шутку.

— Он извинился. По-моему, у него есть некое романтическое представление о себе как о странствующем рыцаре, который приехал, чтобы удивить свою принцессу.

— Немного же в этом было романтичного! — фыркнула матушка Лёве. — Анна была очень расстроена.

— Я знаю, — кивнула Сюзанна. — За обедом он вел себя отстраненно, и временами мне казалось, он на что-то сердится. Может, какая-то заминка с подготовкой к свадьбе или его расстроили государственные дела.

— Или причина во мне. — Анна вздохнула. — Он приехал специально для того, чтобы повидаться со мной, и не подал ни единого знака, что я ему понравилась, и вел себя вовсе не как нетерпеливый жених.

— Ну, если наш жених не испытывает нетерпения, значит он дурак, — пропыхтела старая няня.

— Он был очень любезен с вами, — сказала Сюзанна.

— Я надеялась на нечто большее, чем любезность, — фыркнула Анна, скручивая между пальцами пояс.

— Дитя, короли женятся ради блага государства, — возразила матушка Лёве, запирая сундук. — Любовь приходит позже. Его любезность — хорошее начало.

Сюзанна, брак которой был основан на любви и которая была безусловно счастлива в нем, бросила на Анну сочувственный взгляд.

— Но должна же быть какая-то симпатия, а я вообще не уверена, что нравлюсь королю. Знаю, я не красавица, но, при всей скромности, скажу, что считаю себя миловидной.

— Вы очень милая, — подтвердила Сюзанна. — А красота зависит от личного восприятия.

— Да, но у меня такой длинный нос и подбородок слишком острый!

— А король — идеал мужской красоты? — с вызовом спросила Сюзанна.

Анна вздохнула:

— Конечно нет. Хотя, смею заметить, говорить такое — это измена. Но главное, разумеется, в том, нравлюсь ли я ему. Помните, я говорила, что король очень настаивал на том, чтобы получить мой портрет? Если бы он ему не понравился, сомневаюсь, что я оказалась бы здесь. Меня беспокоит, что мейстер Гольбейн написал меня в фас, в самом выгодном ракурсе. На портрете не видно моих недостатков, и король, может быть, злится, потому как думает, что его обманули.

Он, без сомнения, разозлится еще сильнее, если узнает о прочих ее «недостатках»: о недостатке девственности, например.

— Анна, портрет был очень на вас похож, и нет никаких доказательств, что король недоволен вами, — заявила матушка Лёве. — У него, вероятно, много забот, которые тяготят его. Он был очень учтив и щедр. Взгляните на украшение, которое он вам подарил, и на эти восхитительные меха! В прошлом он не колеблясь избавлялся от своих жен. Будьте уверены, если бы вы ему не понравились, он без колебаний отправил бы вас назад в Клеве!

Анна не была в этом так уверена.

— Тогда он рискует нажить себе врага в лице моего брата и других немецких принцев и остаться один на один с враждебными Францией и Империей. Нет, он, должно быть, злится оттого, что не может отправить меня домой.

А я хотела бы, чтобы отправил!

— Чепуха! Вы придумываете какие-то невозможные вещи, и на каком основании? Чувство, впечатление! Вы говорите, король проявил к вам любезность, и только, но он поцеловал и обнял вас. Его поведение было совершенно подобающим случаю.

Анна хотела бы иметь такую же уверенность, как матушка Лёве.

— Вот подождите, пока выйдете замуж, — рассуждала няня, — тогда он покажет вам настоящую привязанность мужа к жене.

«Не дай Бог!» — подумала Анна. Явились непрошеные видения того, как она ложится в постель с королем, а ведь это станет реальностью всего через три дня.

Анна не представляла, как вынесет это. Перед глазами стояла только одна картина: как она сжимается от страха на супружеском ложе в брачную ночь…

Недалеко от города Дартфорда Анну ждали придворные, назначенные королем служить ей. Она стояла под ударами ледяного ветра, а Норфолк представлял ей графа Ратленда, кузена короля и ее нового камергера; сэра Томаса Денни, ее канцлера; сэра Джона Дадли, главного конюшего, и всех прочих, кто займет должности в совете, который станет управлять всеми ее делами. Потом архиепископ Кранмер и герцог Саффолк познакомили ее с тридцатью английскими леди и фрейлинами, которые приветствовали свою новую госпожу с должным почтением. К моменту, когда представление новых слуг завершилось, Анна уже промерзла до костей.

— Эти леди отныне будут постоянно служить вашей милости, — сообщил ей Норфолк, когда они проходили через гейтхаус к ее покоям, где, слава Тебе, Господи, наконец-то будет тепло. — Какое-то время они будут выполнять свои обязанности вместе с вашими немецкими помощницами.

Какое-то время.

Анна расстроилась, услышав это; про себя она молилась, чтобы ее соотечественницам позволили остаться. Сюзанна, конечно, никуда не денется, но Анне ненавистна была мысль о расставании с теми, кто верно служил ей и столько времени составлял компанию. Но страшнее всего было потерять матушку Лёве. Она будет молить за нее короля на коленях, если понадобится. Ее забросили в страну, полную чужих людей; она разлучилась с матерью, сестрой и братом, и матушка Лёве была для нее якорем. Страх предстоящего брака терзал бедную невесту днем и ночью, и она нуждалась в своей старой няне, как никогда прежде.