Нисколько! Я же вижу, вам самому не нравится происходящее. — воодушевленно затараторил на ломанном русском капитан. — Вы должны понимать, мы – нейтральная независимая сторона, не участвующая ни в одном конфликте и помогающая всем странам в равной степени. Согласно уставу лиги наций…

— Леха, найди пока журнал. Он должен быть где-то здесь, или в капитанской каюте. — веселясь сказал я, судя по едкой ухмылке Ангелины ее ситуация в целом тоже забавляла. Один Василий отдувался, пытаясь сообразить, что в данной ситуации делать и что от него требуется. Но вышел из ситуации самым простым способом.

— Капитан, сядьте. Быстро. — рявкнул он, да так что опешивший мужчина чуть не грохнулся на задницу, благо рядом оказалось кресло второго пилота.

— А теперь ответьте на простой вопрос, на территории какого государства вы находитесь? — спросил я.

— Что? при чем тут это? Договор с лигой заключили все страны, и мы имеем неприкосновенность на всех территориях! — не понимая проблемы выпалил капитан.

— Все? Даже те которые появились меньше пятнадцати лет назад? — усмехнувшись спросил я довольно громко.

— Конечно! У нас есть все документы от царства… — начал было говорить мужчина, но в этот момент он наконец обратил внимание что я чижу в его кресле. — Вы?

— Я-я. — усмехнувшись ответил я. — На территории какого государства вы находитесь? Простой вопрос.

— На территории… на территории Российской империи. — громко сглотнув вставший поперек горла ком ответил мужчина.

— Вот как? Догадливый. А с каким же «царством» вы заключили договор? — снова спросил я, и его глазки забегали. — Давайте подскажу. Бу…?

— Я нашел их летный журнал, капитан! — крикнул довольный Шебутнов, — Он даже не зашифрован. Только тут все на немецком. А! Вот вижу картинки с соглашениями.

— Это внутренний документ! — попробовал вскочить с кресла капитан захваченного судна, но Строганов походя толкнул его обратно, да так что кресло чуть не опрокинулось. — Вы не имеете права! У нас неприкосновенность!

— Бухарское царство, соглашение с КюнеНегель о разрешении на пролет. — быстро зачитал Леха. — На трех языках, включая русский. Очень наглядно и удобно.

— Отлично. — довольно хлопнув в ладоши ответил я. — Поздравляю вас, капитан, вы только что совершили государственное преступление. Как и вся ваша компания. Но, к счастью, вам повезло, ведь вы напоролись на простых пиратов, а не на вооруженные силы Российской империи, которые при подобных обстоятельствах просто обязаны были бы взять вас под стражу и выставить за границу в вашу страну. Естественно, изъяв все судно.

— А вы? Что с нами сделаете вы? — нахмурившись спросил мужчина.

— Мы, да ничего особенного. Заморачиваться с тем, чтобы куда-то вас отправить – не будем точно. Так что просто оставим в пустыне, без средств связи. Хотя нет, это же бесчеловечно, вряд ли вас тут кто-то найдет, а на сотни километров вокруг тут только барханы и ни одного источника воды. — задумчиво проговорил я. — Но, мы можем облегчить ваши страдания. Отрубить голову чтобы смерть стала быстрой. Или…

— Или? — с надеждой переспросил капитан, над которым уже откровенно ржали все наши бойцы.

— Или вы будете оказывать полное содействие мне и моей команде, расскажете, где какие грузы, сопроводите и поможете их оценить. А потом, мы вас погрузим на спасательные шлюпки и передадим армии законной власти. — усмехнувшись сказал я. — И тогда, может быть, вы доберетесь до дома.

— Вы не можете. Не имеете права… — запричитал капитан, переходя на немецкий.

— Говорят, что пуля в колене очень хорошо прочищает голову. — заметил Строганов. — И выметает лишние мысли, вроде прав, чьих-то обязанностей и прочей ерунды, не имеющей никакого отношения к реальности.

— Верно. Я слышал то же, а еще говорят, что это позволяет сосредоточится на по-настоящему важных вещах, например на собственном выживании и целости команды. — кивнул я. — Не заставляйте нас проверять этот метод на вас, иначе вам придется показывать где-какие контейнеры прыгая на одной ноге. А это не очень удобно.

— Что из наших грузов вас интересует? — убитым голосом спросил капитан.

— Все, но в первую очередь – перевозимые вами вооружения, боеприпасы и прочее чем орден по закону заниматься не может. — улыбнувшись сказал я. — Видите ли, нас знакомили с документами, которые регламентируют вашу независимость и неприкосновенность, и я точно знаю, что там нет и не было судов военного класса. А у вас на борту точно есть одно из них.

— Нет, это какая-то ошибка. — выдавив из себя жалкую улыбку проговорил капитан. — Мы не занимаемся… нет, найн! Флучензаеден! Найн! Стойте!

— Хватит трепаться. — сухо произнес Василий, поднесший пистолет к его колену.

— И в самом деле. — выдохнув решил я. — Леха, разберись с протоколами. Таран, всех собрать на палубе и связать. Капитан, вы точно знаете, что нас интересует. Давайте не будем усложнять друг другу жизнь, и вы просто покажете нам, где флаер.

— Что? Вы… оуч. — поморщился капитан, и снова выругался на немецком. — Это была плохая идея. Я сразу им говорил. Нельзя было связываться с русскими.

— Нельзя. Но учитывая, что это не ваша вина, вы пока что можете сохранить жизнь себе и своим людям. — сказал я, успокаивая мужчину. — Доберетесь до дома, расскажете все как было, и вас поймут. А теперь идемте. Не будем терять время. Чем быстрее мы закончим, тем быстрее вы сможете отправиться в обратное путешествие.

— Оу майн гот… я-я… идемте. — проговорил мужчина, но прежде, чем ему позволили встать, Василий сорвал с шеи капитана амулет резонанса и демонстративно передал его мне. На сей раз капитан лишь проводил камень взглядом, совершенно смирившись со своим положением.

К тому времени как мы спустились на нижние грузовые палубы остальную команду уже собрали наверху. Штурмовики рассекали по кораблю в своих серых доспехах, сгоняя народ, а мне оставалось удивляться тому, на сколько он построен непропорционально и скупо.

Проходы были даже меньше, чем на Безотказном, хотя корабль был раза в четыре больше. Если не в шесть. Зато буквально каждый свободный сантиметр занимали контейнеры. А между ними буквально втискивалась, по-другому и не скажешь, аппаратура и коммуникации.

— Все на во имя прибыли. — буркнул я, переступая порог очередной переборки. Пожалуй, Леха бы