Во второй половине дня Сергей Москвитин покинул здание ФСБ и поехал на встречу с доверенным лицом Горца.

Под этим оперативным псевдонимом в госбезопасности проходил нефтяной магнат Георгий Вахтангович Гергадзе, президент концерна «Фенист». В поле зрения ФСБ он попал после того, как родственника магната похитили чеченские боевики и потребовали за него баснословный выкуп. Гергадзе выкуп выплатил, но, как настоящий горец и потомок княжеского рода, не мог спустить бандитам такое оскорбление. Не обладая мужеством воина, он все-таки имел достаточно средств, чтобы нанять частную армию и вести кровопролитную войну со всей мятежной республикой. Но начавшаяся вторая антитеррористическая кампания отсрочила исполнение мести.

Все время менялись командиры частной армии, да и бойцы, которые официально числились охранниками фиктивного охранного агентства, то и дело, устав от ожидания отправки на краткосрочную, но хорошо оплачиваемую войну, расторгали контракты и исчезали из поля зрения.

Подборкой кадров занимался один из заместителей начальника службы безопасности концерна «Фенист». Сам шеф Владислав Погожий, в далеком прошлом полковник четвертого управления КГБ, занимался стратегическими изысканиями для службы безопасности, вербовал из действующих офицеров ФСБ новые кадры. Во-первых, это были отличные профессионалы, а во-вторых, вдруг возникнет необходимость в помощи действующего чекиста. Чем черт не шутит.

За Погожим внимательно наблюдала и федеральная безопасность, но, пока вреда от него не было, решили не трогать.

О Погожем и его шефе Гергадзе вспомнили, когда руководство ФСБ стало изыскивать способы альтернативной борьбы с чеченскими террористами. Личная вендетта нефтяного магната в данном случае подходила как нельзя лучше. Чтобы управлять процессом возмездия, было решено подставить под вербовку майора Москвитина. Наживка была достаточно аппетитной, чтобы такая акула, как Владислав Игоревич Погожий, ее не заглотила.

В глубине души Сергей был даже доволен таким поворотом, в будущем ему была обеспечена высокооплачиваемая работа на гражданке.

Но пока он находился на службе и должен был выполнять приказы своего начальства.

Небольшой бар «Погребок» расположился в подвале девятиэтажного дома. В тесном темном помещении было накурено, хоть топор вешай. Москвитин прошел в глубь бара, туда, где располагались кабинки отдельных кабинетов.

Даже в самые лучшие для бара дни крайняя левая кабинка всегда пустовала. Ее забронировал для экстренных встреч начальник службы безопасности «Фениста», Сегодня был как раз такой случай.

Сняв пальто, Сергей небрежно бросил его на спинку соседнего стула, сам же расположился на другом.

— Кофе, эклер и порцию взбитых сливок, — отдал он распоряжение мгновенно подошедшему официанту. С переходом на умственную работу ему требовалось сладкое даже больше, чем алкоголь для снятия напряжения. Поэтому при каждом удобном случае он потреблял глюкозу в любом виде.

Эклер оказался вчерашним, сливки несладкими, только кофе был сварен по вкусу майора.

— Все сладкое употребляешь. Растолстеть не боишься? — Из дверей донесся глухой голос, и в кабинет вошел среднего роста крепыш с квадратным лицом и короткой стрижкой. У него были густые брови пшеничного цвета и глубоко посаженные темные глаза. На руке болталась небольшая барсетка из крокодиловой кожи, а на мизинце блестел массивный перстень. Бывший чекист, начальник службы безопасности одного из крупнейшие нефтяных концернов, в свои пятьдесят лет больше походил на бандита средней руки, чем на бизнесмена. Владислава Игоревича такой имидж устраивал больше.

— Растолстеть я не боюсь, — отодвигая пустую чашку, ответил Москвитин спокойно. — Глюкозу сжигают мозги, потому что постоянно работают.

— Счастливый, — усмехнулся Погожий, усаживаясь на свободный стул и поглаживая себя по шарообразному животу. — А я бассейн и тренажерный зал чередую с сауной и все равно расплываюсь, как тесто на дрожжах.

— Особенности конституции, — попытался успокоить полнеющего Владислава Сергей, но тот только отмахнулся:

— Какая, к черту, конституция. Проблема — любовь к вкусной и калорийной жратве. Недаром в Библию чревоугодие внесено как смертный грех. — И тут же, щелкнув пальцами, подозвал к себе официанта. — Уважаемый, соточку коньяку, вполне устроит крымский «Коктебель», и бутерброд с красной икрой и лимоном. Только живо. — Официант мгновенно испарился, а Владислав Игоревич подмигнул собеседнику: — А ты говоришь, конституция.

Коньяк и бутерброд на блюдце появились на столе буквально через минуту. Дождавшись, когда официант покинет кабинку, Погожий пригубил напиток и вопросительно посмотрел на Москвитина:

— Чего звал?

— Решил поинтересоваться, как идет подготовка к личной войне шефа.

— Как обычно. — Отставной полковник изобразил на споем лице улыбку Чеширского кота. — Георгий Вахтангова постоянно об этом говорит, но напряженная война в океане большого бизнеса отнимает много сил и времени. Я как щит оберегаю концерн от ударов и проникновения недругов, разорваться не могу. Тем более что война — это не мой профиль. Ну, а дальше, как в песне Высоцкого про дурдом: «Настоящих буйных мало, вот и мало вожаков…»

— Уже есть, — спокойно парировал Сергей Москвитин,!

— Пожалуйста, подробнее с этого места. — Пышные брови Владислава Погожего подозрительно нахмурились.

— В Москву прибыл наемник Шатун. Вскоре он отправляется в Чечню, тамошние снайперы в его лице нажили большой геморрой. Ну, а где перепадет многим, почему бы не треснуть и еще одного?

— Стихи в молодости не писал? — неожиданно поинтересовался бывший чекист.

— Не понял.

— Слишком много художественных оборотов, хотелось бы фактов побольше.

— Л-легко, — пожал плечами Сергей и стал не спеша перечислять места службы и участие в боевых операциях. Теперь он говорил лаконичным языком фактов. Закончив операциями во время службы в Иностранном легионе, спокойно поинтересовался: — Награды перечислять?

— Нет, — отрицательно покачал головой отставной полковник. — Интересно другое, откуда такая осведомленность?

— Это мой бывший командир роты, вместе были и а Афгане, и в Фергане, и в Карабахе.

— Это меняет дело и снимает многие вопросы. Как с этим «диким гусем» можно увидеться?

— Вот адрес и телефон, — Москвитин положил на столик клочок бумаги. Когда его сграбастала пухлая рука главного охранника «Фениста», добавил: — Если рассчитываете на положительный результат переговоров, с Шатуном должен говорить лично хозяин. — Это еще почему? — возмутился Погожий. I — У людей, долгое время проведших вдали от родины, вырабатывается определенный комплекс, психиатры на Западе называют его «загадочная русская душа». У Шатуна погиб брат в Чечне, у Георгия Вахтанговича такая же беда. Общее горе сближает. — Логично, — согласился Погожий. Одним глотком осушив рюмку с коньяком, он целиком сунул в рот небольшой бутерброд с икрой. Прожевав, громко крикнул, обращаясь к официанту: — Уважаемый, повторить. — Потом перевел взгляд на Сергея и спокойно спросил: — Во сколько концерну обойдутся его услуги?