Девяносто три процента населения Непала занято в сельском хозяйстве, но лишь тринадцать процентов всей площади страны используются под сельскохозяйственные культуры. Это составляет половину той площади, которая могла бы обрабатываться. Остальная земля — целина: не хватает крестьянских рук, орудий труда, чтобы поднять ее.

Из тех тринадцати процентов площади, которая обрабатывается, только двадцать процентов земель дают по два урожая в год (хотя климат и почва позволяют собирать двойной урожай почти повсеместно).

Гурунги же, несмотря на довольно сложные условия труда, умудряются собирать урожай и летом, и зимой. Не только военной доблестью, но и трудолюбием славятся гурунги. Они зарекомендовали себя прекрасными ремесленниками, изделия которых популярны среди населения Непала и пользуются спросом у иностранных туристов.

Как правило, каждая деревня специализируется на производстве какого-нибудь изделия: в одной делают всевозможную глиняную посуду, в другой — деревянную, в третьей — занятные фигурки, пепельницы и прочие серебряные и медные сувениры. Многие жители гурунгских деревень заняты производством изделий из шерсти. Удивительно красиво ткут гурунгские женщины шерстяные покрывала, накидки, шарфы. Какие оригинальные вывязывают они бакху (жилеты)! Гурунгские ткачихи и вязальщицы любят работать с некрашеной шерстью. Поэтому их изделия всегда легко узнать: традиционные сочетания белого, коричневого и черного цветов в бесконечных переплетениях и комбинациях создают строгую, но насыщенную гамму. Мужчины-гурунги часто носят шерстяные жилеты именно таких расцветок и надевают их поверх даура-суруваль. На голове у них непали топи.

Если мужская одежда гурунгов почти не отличается от общенепальской, то костюмы гурунгских женщин весьма своеобразны. Прежде всего они носят не сари, а фарию (пхарию) — особую юбку из пестрой ткани и блузку чоло. Поскольку в их краях климат нежаркий, женщины предпочитают теплые чоло из бархата самых разных цветов — чаще всего ярко-синего и лилового.

Голову женщины повязывают пестрыми платками концами назад, как это делают цыганки. Они очень любят разные украшения. Даже в будний день гурунгская женщина обязательно наденет длинные нити бус, тяжелые серьги (нередко они украшают не только мочку, но и продеты в раковину уха). Огромные перстни сверкают на пальцах, непременные браслеты на руках и ногах. В праздничные дни женщины надевают особенно много золотых украшений.

В благополучных семьях большое количество украшений у жены — свидетельство не только любви и заботы мужа, но и богатства дома, его хозяина.

Так что в праздничные дни гурунгская женщина (как, впрочем, все женщины Непала) — красивая реклама достатка семьи.

А праздники здесь нередки. Гурунги умеют повеселиться, любят песни и танцы. Поют дома, когда прядут шерсть, и в поле, когда сажают рис, в лесу, когда собирают дрова и хворост, и, уж конечно, когда просто сходятся, чтобы повеселиться и отдохнуть. Песня здесь до сих пор, как и в древние времена, спутница труда. Каждый вид работ сопровождается своей особой песней. Есть песни спокойные и протяжные, как длинные цепи величественных гор. Есть веселые, ритмичные, как звенящие водопады в горах. Но если во время работы только поют, то в праздничные дни под песни танцуют.

Люди собираются на улице, становятся в круг. Вперед выходит группа танцоров. Музыканты ударяют в барабаны и цимбалы, певцы запевают, а танцоры языком жестов рассказывают, о чем поется в песне. Это по сути маленькие представления со своим либретто, приуроченные ко времени года.

Вот соронте или соратхи. Его исполняют в период уборки риса. Это поэтичный рассказ о любви короля по имени Джая Сингх и королевы Раджмати. Соронте очень красив и лиричен. Этот танец-песня гурунгов вошел в сокровищницу классических танцев Непала.

Другой древний музыкальный рассказ — Сати Гхату. Он о короле Сике и его возлюбленной супруге, У Сати Гхату короткая жизнь. Его исполняют лишь в непальский месяц байсакх (байшакх).

В самом начале весеннего праздника гурунги воздают молитву своим обожествляемым музыкальным инструментам, а потом торжественно… выбрасывают их в реку — источник жизни. Реки — божественные колыбели, олицетворение некоторых богинь. Покровительница искусств богиня Сарасвати тоже отождествляется с рекой. Может быть, бросая в воду музыкальные инструменты, гурунги совершают жертвоприношение богине?

Танцы гурунгов имеют свой неповторимый рисунок. Местные жители утверждают, что, когда танцующие мерно движутся длинной цепочкой, ритмично сгибаясь и распрямляясь, они в танце как бы повторяют рисунок бесконечных извилистых цепей Аннапурны и Дхаулагири.

Гурунги, особенно молодежь, любят собираться в роди-гхар — своего рода клубы, скромные помещения, где по вечерам танцуют и поют. Здесь приняты песенные состязания. Юноши устраиваются напротив девушек и поют веселую, шуточную песню. Слова в ней обычно смешные и остроумные. Девушки не теряются и достойно отвечают своим кавалерам. Такой «дуэт» чем-то напоминает русские частушки. Песня может быть очень длинной, но исполнители неутомимы. Веселье продолжается до поздней ночи.

А наутро их снова ждет нелегкая работа…

У гурунгов много свадебных песен и танцев. Как и всюду в Непале, о предстоящем бракосочетании сначала договариваются родители. Детей обручают еще в раннем возрасте и женят, когда они вырастают. По случаю бракосочетания устраиваются большие торжества. И как бы ни была бедна семья невесты, она готова выложить все и дойти до разорения, лишь бы не ударить лицом в грязь.

В отличие от высоких каст — брахманов и чхетри — гурунги не считают развод ни позорным, ни невозможным событием. Если супруги хотят расстаться, они делают это без долгих препирательств. В виде компенсации лицо, требующее развода, выплачивает «потерпевшему» небольшую сумму денег в размере от сорока до восьмидесяти рупий. Эта плата не идет ни в какое сравнение с деньгами, потраченными на свадьбу.

После развода бывшие муж и жена опять считаются холостяком и девицей и могут вновь устраивать свою судьбу и искать счастья у нового семейного очага.

Когда мы покидали Нау-Данру, навстречу нам двигалась свадебная процессия. Довольно большая группа мужчин несла на шестах корзину. В ней под большим зонтом восседал молодой человек в очках. На нем был даура-суруваль, поверх которого надет черный пиджак, на голове непали топи. На шее юноши висела длинная, до самого живота, гирлянда из желтых и красных цветов. Это был жених. Он направлялся к дому невесты.

Мы посторонились, пропустили свадебную процессию и пошли дальше. Шагали по узким тропам, продирались сквозь колючие заросли гималайской ежевики, останавливались у текущих в скалах родничков, чтобы освежить- ся, скидывали свои рюкзаки у редких чаутара и то спускались, то поднимались по крутым склонам.

Так продолжалось много часов, и казалось, так будет еще очень-очень долго…

От Нау-Данры до Татопани

Гроза надвигалась с бешеной скоростью. Вот уже