– Но почему вы так строги ко мне? – с жаром воскликнул маркиз, удивленный таким ответом на свое предложение, сделанное от чистого сердца. – Поверьте, я никогда не предлагал руки и сердца другой женщине. Я никогда не любил другую женщину так, как люблю вас!

Она не отвечала, собираясь с мыслями. Не выдержав напряженного молчания, он продолжал:

– Когда вчера вечером я сбежал по лестнице, чтобы остановить негодяев, пытавшихся вас похитить, я знал, что, потеряв вас, лишусь самой большой ценности, появившейся в моей жизни.

Маркиз с нежностью посмотрел на девушку.

– Я лишился бы того совершенства, того, что я всегда искал, всякий раз наталкиваясь на разочарования. Разве я мог вообразить даже в самых смелых грезах, что совершенство предстанет передо мной в образе спасенной ведьмы, чудом избежавшей расправы разгневанной толпы?

После краткого молчания Идилла робко сказала:

– Я не могу выйти за вас, потому что вы стремились к совершенству, да и сами вы – само совершенство.

– Вы заблуждаетесь, – упрямо покачал головой маркиз, не привыкший к возражениям.

– Теперь я вспомнила свое имя и точно знаю, что я не ведьма, – пояснила Идилла. – Но я не знаю, как звали моего отца. О каком же совершенстве можно говорить? Я даже не уверена, что папа с мамой состояли... в браке.

Она смутилась и склонила свою прекрасную головку.

Маркиз был уверен, что таким образом девушка скрывала выступивший на ее прелестных щечках румянец.

– Как вы, такой высокородный джентльмен, такой важный и именитый, можете даже думать о браке со мной? Я ведь скорее всего дитя любви.

В глазах маркиза засветилась непривычная нежность.

– Я вижу, Идилла, как ты волнуешься о моей репутации. Заверяю тебя, каково бы ни было твое происхождение, кто бы ни были твои родители, я всегда почту за честь и счастье, если ты соблаговолишь стать моей женой. Но я хочу сказать тебе кое-что еще.

Идилла не смела поднять на него глаз.

А маркиз продолжал.

– Посмотри на меня, моя любимая, и послушай, что я тебе скажу.

Она покорно подняла головку и устремила на маркиза взгляд невинных голубых глаз, затуманенных слезами.

– В душе я убежден, что твои родители состояли в законном браке. Мало того, они дали тебе высокое рождение, твой отец был человек знатный, им можно было только гордиться. Но это требует доказательств, и поэтому я заклинаю тебя, моя возлюбленная, положись на меня, доверяй мне, пусть для этого потребуется время. Тучи неопределенности рассеются, солнце истины воссияет над нами и осветит своими лучами наше безоблачное счастье.

Идилла затаила дыхание, и ее глаза засияли робкой радостью.

– Я люблю вас! – с жаром воскликнула она. – Но я не сделаю ничего, что могло бы повредить вам. Пока я знаю одно: мы не можем пожениться теперь, когда ваше происхождение известно всем, а мое сокрыто в пыльных страницах приходских реестров. Надо ждать! Иначе наступит такое время, что вы можете пожалеть о своем опрометчивом поступке.

– Я бы и так никогда не пожалел о подобном поступке, – уверенно возразил маркиз. – Но мне приходится подчиниться. Я искал совершенство, в существовании которого уже начинал сомневаться. Но теперь, когда оно так близко, я должен запастись терпением и дождаться счастья.

Маркиз долго смотрел на Идиллу, словно стремился навсегда запечатлеть в памяти ее безупречный облик.

– Я никогда не мог вообразить, что женщина может быть столь совершенна. Теперь мне остается лишь сделать все, что в моих силах, чтобы столь редкое создание досталось мне.

– Я придерживаюсь другого мнения, по-моему, идеал совершенства – это вы, – сказала девушка.

– Странно, что никогда никто не давал мне подобной оценки, – с иронической улыбкой произнес маркиз. – Мы должны пожениться как можно скорее, – сказал он тоном, не допускающим возражений. – Ты должна принадлежать мне, моя дорогая, моя любимая, а все те ужасы, которые наполняли последние месяцы твоей жизни, должны быть забыты.

– Но пока тот злодей, у которого поднялась рука на священника, где-то рядом. Он затаился и ждет более подходящего момента для нового преступления.

Она вздрогнула, должно быть, слишком отчетливо представив себе нависшую над ней опасность.

– Прежде всего он может обратить свой удар на вас, – продолжала Идилла. – Всем теперь понятно, что вы встали на мою защиту. Поэтому вам требуется вести себя с особой осторожностью. А вдруг?..

Она снова вздрогнула и замолчала.

– Вдруг за то, что вы не дали злодеям меня похитить, он постарается теперь отомстить... вам?

– Так, значит, теперь вы больше боитесь за меня, чем за себя? – недоверчиво улыбнулся маркиз. – Вы поистине незаурядная девушка. Думаю, в мире не найдется второй такой обворожительной, такой отзывчивой и осмотрительной девушки, как вы. Вы – просто ангел.

Взяв ее за руки, он мимолетно прикоснулся к каждому хрупкому пальчику Идиллы, а почувствовав, как они беспомощно дрожат, потянулся губами к ее устам.

Этот поцелуй превзошел по накалу страсти тот, который соединил молодую пару минувшей ночью.

Теперь губы маркиза действовали более властно, более настойчиво, а Идилла, безропотно поддаваясь их натиску, просто таяла от восторга, неведомого ей раньше.

– Я люблю вас, боже, как я вас люблю! – воскликнул маркиз. – Милая моя, давайте поженимся как можно скорее! Я уверен, что все ваши тайны вскоре выяснятся, так что наша поспешность никому не принесет вреда. Ну зачем нам медлить?

– Ну пожалуйста, ваша милость, не искушайте меня. У меня и так осталось совсем мало сил. Однако я знаю, что должна поступать так, как мне внушили в моей семье. Я не могу отступить от правил, в которых была воспитана. Хоть мои предки и умерли, я не могу обмануть их ожидания.

Уткнувшись лицом в широкую грудь маркиза, Идилла вдруг с ужасом прошептала:

– А что, если истина так и не раскроется?

– Тогда мы будем пребывать в ожидании до тех пор, пока станем старыми, седыми, согбенными стариками, – рассмеялся маркиз. – Или мне придется похитить вас и жениться на вас вопреки вашему желанию.

Девушка невольно рассмеялась, но, когда она снова посмотрела на маркиза, взгляд ее был безмятежно спокоен.

– Пожалуйста, не говорите так! Не осложняйте мое положение, оно и без того более чем двусмысленно. Мне и так трудно отказывать вам, когда сердце рвется навстречу любви. Мне никогда не приходилось встречать столь знатного и одновременно снисходительного и доброго джентльмена.

– Я всегда буду таким по отношению к тебе.

Для Идиллы эти слова прозвучали нерушимой клятвой, словно они были произнесены перед алтарем.

Вечером того же дня Роджер Кларк принес в библиотеку, где маркиз отдыхал за чашкой кофе, толстый фолиант, переплетенный коричневым сафьяном.