Под громадой норманнской башни замка Норхэм, стоящего на высоком утесе над рекой, Корбетт простился с братьями послушниками и поднялся вверх по крутому выступу в крепость. Комендант, седеющий вояка с жесткими волосами, ждал его на внешнем дворе, окруженный людьми, одетыми в цвета лорд-канцлера.

— Мастер Корбетт, секретарь суда Королевской Скамьи? — рявкнул он.

— Он самый, — ответил Корбетт, спешиваясь. — Канцлер здесь?

— Да, — ответил комендант. — Он ждет. Прошу следовать за мной!

Корбетт велел Ранульфу располагаться, а сам поспешил за комендантом в большую башню.

Бернелл, пухлый и одышливый, то и дело потирающий совершенно лысую свою голову мягкими дряблыми ручками, встретил его в дверях галереи и, поблагодарив коменданта, лично проводил Корбетта в мрачную пустую комнату: стены серого гранита, деревянный потолок, большой каменный очаг, узкие окна. Обстановка была скудной: длинный дубовый стол, тяжелые стулья и большие, окованные железом сундуки. На столе стоял поднос с кувшином вина и простыми оловянными кубками. Бернелл наполнил два кубка и поманил Корбетта.

— Ну, Хью, рад вас видеть. Давайте сядем у окна на ветерке. Превосходное место — отсюда видно и Англию, и Шотландию. Вы получили мои письма? Я ваши получил, — добавил он, не дожидаясь ответа.

Корбетт сел и по просьбе канцлера поведал ему все, не забыв ни единой подробности. Тучность и дряблость епископа, сидевшего рядом, могли кого угодно ввести в заблуждение, только не Корбетта — этот острый как бритва ум не упускал ничего. Епископ, причмокивая, попивал вино и слушал, то и дело прерывая судейского небрежными короткими вопросами или замечаниями. За окнами заливался жаворонок, посверкивая на фоне золотого, полного солнца неба. Корбетт смолк, некоторое время следил за птицей, а потом быстро закончил:

— Это все. Так зачем же меня послали туда?

Бернелл откашлялся.

— Во-первых, — ответил он, — не беспокойтесь насчет Бенстеда. Я знаю епископа Уишарта и уверен, что Бенстеду ни за что не позволят уйти из Шотландии живым. Что же до шотландцев, я весьма сомневаюсь, что вы когда-либо сможете вновь явиться в их земли, а я постараюсь скрыть от его величества то, чем вы были заняты. В конце концов, — и Бернелл мрачно улыбнулся, — мне, как и вам, есть что терять, потому я столь старательно перехватывал письма Бенстеда, посланные на юг королю.

Бернелл встал и, чтобы утишить судороги в ногах, медленно стал прохаживаться взад-вперед, а Корбетт сидел и смотрел на него.

— Я послал вас в Шотландию, — начал Бернелл, — без полномочий короля и от своего имени по той причине, что не хочу войны между Англией и Шотландией. Обе страны живут в мире, обе получают от покоя выгоду и удовольствие. Наш король Эдуард всегда думал иначе. Он завоеватель, Корбетт, — он сокрушил Уэльс, убил вождей их кланов и превратил их королевства в английские графства, над которыми стоят на страже его серые тяжелые крепости. Он всегда хотел сделать то же с Шотландией. Сначала он выдал свою сестру Маргариту за Александра III, надеясь, что в будущем один из его племянников взойдет на шотландский престол. — Бернелл помолчал, а потом продолжал: — Но Маргарита и оба мальчика умерли. Наш король смирился с этим, хотя и сделал безуспешную попытку добиться от Александра вассальной присяги за Шотландию. Он хотел привести Шотландию к вассальной зависимости, ибо это могло быть полезным в случае, если бы шотландский престол унаследовал какой-нибудь родственник, либо неполноправный наследник. Как бы то ни было, — устало продолжал епископ, — Александр, не имеющий наследников, становится влюбчивым холостяком. Нашего государя это вполне устраивает. Однако вдруг все изменилось: новый французский король Филипп IV восходит на трон, обуреваемый мечтами, более великими, чем мечты Эдуарда. Вам не доводилось ли слышать, как его законники произносят или зачитывает свои предложения?

Корбетт покачал головой.

— Это весьма увлекательное зрелище, — пробормотал епископ задумчиво, вновь присаживаясь рядом с Корбеттом у окна, а потом продолжил: — Они смотрят на Филиппа как на нового Карла Великого, и это тревожит Эдуарда. Еще больше он встревожился, когда Филипп начал тайные переговоры с Александром и предложил прекрасную Иоланду ему в жены. Теперь на шотландском троне может оказаться родич Филиппа, поэтому Эдуард шлет в Шотландию неприметного Бенстеда в качестве своего посланника, но, спешу добавить, вовсе не с прямым приказом убить Александра. О нет! Просто было сказано на словах: сделать все, что только возможно, чтобы затруднить и помешать заключению союза с Францией.

— И Александр погибает?

— Да, — ответил Бернелл. — Тогда-то у меня и возникли подозрения. Коль скоро смерть Александра — несчастный случай или убийство, совершенное кем-то еще, пусть так, но, — голос Бернелла возвысился, — но коль скоро это дело рук Бенстеда, тогда я знаю, какие виды у государя нашего Эдуарда на Шотландию — что бы он сам при сем ни говорил!

— Но ведь король Эдуард, — вставил Корбетт, — совершенно спокойно воспринял это событие!

— На людях — да, — возразил Бернелл. — Но в душе — о нет. Я полагаю, безразличие нашего государя к тому, что происходит в Шотландии, — показное. Он не убивал Александра, но должен быть доволен, что шотландский король лежит в могиле, ибо это споспешествует его тайным планам захватить это королевство.

Бернелл замолчал и тяжело посмотрел на Корбетта.

— Теперь я знаю, благодаря вашей поездке, что направление Бенстеда в Шотландию есть часть великого плана присоединения к нам этих земель, по возможности мирными средствами, однако если это не получится, тогда — силой.

— Но Эдуард во Франции? — спросил Корбетт. — Его там держат гасконские дела.

— Там он, там, — улыбнулся Бернелл, — но от моих соглядатаев в казначействе я знаю, что выдана безвозмездная ссуда в двести фунтов стерлингов Эрику, королю Норвегии.

— Неужели? — поразился Корбетт.

— О! Это еще не все, — продолжал Бернелл. — Эдуард также направил тайных посланников в Рим к Папе с прошением — он желает женить своего двухгодовалого сына в нарушение запретных степеней родства. Невеста уже выбрана — сейчас английские послы в Норвегии пытаются заручиться рукой принцессы Маргариты для брака с сыном Эдуарда. Так что, как видите, мастер Корбетт, король принял очень даже близко к сердцу эти шотландские дела. Так или иначе, не мытьем так катаньем, но он намерен посадить своего сына на шотландский трон!

— Да, — отозвался Корбетт, — если принц Эдуард действительно женится на Маргарите, это будет означать мирное завершение этого дела.

Бернелл насмешливо фыркнул.

— Во имя милостивого Бога и всех святых его! Вы были в Шотландии, Хью. Вы видели Уишарта, Брюса, шотландских лордов. Неужели вы серьезно думаете, что они позволят какому-то английскому принцу носить шотландскую корону? Неужели вы думаете, что Брюс отдаст ее, как какой-нибудь монах, который, вступая в монастырь, отказывается от всех богатств? Это еще не все. Принцессе Маргарите всего два года — столько же, сколько сыну Эдуарда. Шотландский двор понимает, что пройдет немало лет, прежде чем кто-то из них взойдет на трон, а кто будет их опекуном? — Бернелл улыбнулся. — Не кто иной, как наш государь и суровый повелитель Эдуард Английский, а уж он-то без дела сидеть не станет. Воздвигнет английские крепости. В шотландских замках разместит английские войска.