class="p1">Его бойцы, оставленные у машин, недоумевающе зашевелились, переглядываясь между собой.

Барон, пригибаясь к земле, метнулся следом за богиней.

Им навстречу, выступая в качестве щитов, выкатились наши мерседесы.

Фемида подскочила к машине, из открытого окна которой все еще доносился детский рев. И, распахнув дверцу, схватила умолкнувшего Бельского на руки.

Вот дура, прости господи!

Стиснув зубы, я уже почти орал. Плед упал к ногам, тонкая рубашка развевалась почти как юбка Мэрилин Монро в известном кадре. Та сторона начинала затягивать меня внутрь, сияние врат нестерпимо жгло.

Махнув рукой, Зорин со своей командой ломанулся в портал.

И тогда оставшиеся бойцы враз поняли, что же происходит на самом деле.

Крики смешались с матом и звуком выстрелов. Бойцы рванули в нашу сторону. Барон, прикрывая Фемиду, потащил ее за собой, выхватив из рук ребенка.

— Пригнитесь, пригнитесь! — кричал он богине.

Она вскрикнула, хватаясь за раненое плечо. И снова вскрикнула…

— Терпеть, светлейшая донна, терпеть! — хрипло проорал Самеди, волоча ее к вратам и еще больше ускоряясь.

Миг — и мы все дружно, одним комком вывалились в сияние, оставляя за спиной и стрелков, и машины, и весь их мир.

Переход был долгим. Не просто длительным, а невыносимо тягучим — почти как в тот раз, когда Сотот не хотел нас впускать в свою пещеру. Я даже начал думать, что мы все застряли где-то между мирами.

Но потом, наконец, сияние угасло, и я вывалился из зеркала перехода.

Вопреки своему обыкновению, я не выстелился на каменном полу и не рухнул на кого-нибудь из своих спутниц, судорожно хватаясь за их округлости, а пружинисто приземлился на ноги посреди валявшихся вокруг стонущих людей.

Голова раскалывалась. Все тело казалось невесомым и воздушным, как после очень сильного жара, руки и колени подленько дрожали.

Но блин, я держался на ногах, как положено настоящему герою!

В отличие от некоторых.

Гвардию Зорина с непривычки накрыло так, что мне мужиков даже жалко стало. По-хорошему, конечно, отдать бы их всех мастеру Гаю, чтобы выдать каждому причитающееся четко и быстро, согласно прейскуранту. Но смерть от выплевывания собственного желудка — это не просто сурово, это прям не по-человечески.

Зрелище было неприятное, так что я поспешно отвел глаза.

Демка тихо постанывала, растирая рукой колено. Самеди, лежа на животе, на ощупь искал свою отвалившуюся кисть. Фемида обнимала рыгающего малыша. А Янус устраивал поудобнее Фортуну, которая наконец-то начала что-то бормотать, хотя и продолжала оставаться в полубессознательном состоянии.

Тут я поднял голову чуть выше… И классический, отборный русский мат непроизвольно полился из моих уст.

Что за хрень???

Мы все находились на дне огромного котлована. Тело великого древа, изогнувшись дугой, уходило высоко в открытое небо и спускалось своей нежной макушкой к узловатым корням, изрывшим пол усыпальницы. Повсюду виднелись обломки надгробных плит, в щелях которых зеленела худосочная трава. Она же покрывала плавные пологие края обрыва, больше похожие на берега. Из мягкой земли острыми краями вверх торчали остатки былого потолка и сводов со следами начертаний.

Сверху синело открытое небо. На западе оранжевым пятном сияло вечернее солнце, а на востоке угрожающим серовато-лиловым завитком темнело что-то похожее на застывший смерч. Мертвая тишина вокруг шелестела зелеными листьями. Теплый воздух отчетливо пах сиренью — странно, если вспомнить, что, когда я уходил, преждевременная весна еще только начинала свой хоровод. Признаться, я был готов морозить голые ляжки на стылом и влажном ветру, ведь по словам Януса время в этом мире идет медленнее, а не быстрее.

Что же происходит?

И где же Сотот с Нергалом?.. Я думал, они будут как-то охранять врата или что-то в этом роде.

Тут за спиной я услышал шаги Януса.

— Даня… — неуверенно проговорил он, озираясь по сторонам. — Мы вообще где? Только не говори, что это моя школа, потому что…

— Это твоя школа, — перебил я его. — Вернее, ее склеп.

— Тайный склеп⁈

— Ну, как видишь, уже не тайный, — пробормотал я. Обернулся, и увидел Януса с таким выражением лица, какое до сих пор у него еще не видел.

Его бородатую физиономию так перекосило, что мне стало больно смотреть.

— Вы… Я оставил вас всего на несколько месяцев, а вы разрушили всю школу⁈

— Берите больше, господин Сет, — фыркнул Самеди, усаживаясь на задницу. Встряхнув дырявым черепом, он протянул руку — и взял из пустоты внезапно возникшую черную шляпу.

— Больше? — оторопело переспросил Янус. — Они что, город сломали?

— Пф-ф-ф, — Самеди водрузил цилиндр на голову. — Город. Они сломали целый мир!

Поднявшись с пола, он похлопал по своей толстовке и штанам, отчего они на глазах сначала превратились в густое дымное облако, а потом стали безукоризненно выглаженным черным костюмом. И костяным пальцем ткнул в небо.

— Вы во-он туда посмотрите, — сказал он.

Янус поднял взгляд вверх, сощурился от все еще яркого солнца — и я в первый раз увидел, как у магистра отвисает челюсть.

— Что… что там за хероблудина болтается?.. — проговорил он внезапно осипшим голосом.

Тут подала голос Деметра.

— Правда не узнаешь, или прикидываешься? — холодно поинтересовалась она.

Самеди с галантностью истинного кавалера поспешил подать ей руку, чтобы помочь подняться.

Несколько секунд Янус в упор смотрел на Демку. Потом опять перевел взгляд на смерч в небесах. И проговорил:

— Но этого же не может быть. Это же… Даня, мать твою, вы что здесь натворили⁈

Я невинно похлопал глазами.

— А… что там такое?

Деметра усмехнулась.

— Чаша, Даня. Та самая, о которой ты столько слышал.

Тут уже вылупился я.

— Да ладно???

— А вы думали, я преувеличивал, когда говорил, что с неба сыпались архангелы? — покосился на меня Самеди.

Легкое позвякивание колокольчиков заставило нас всех оглянуться.

К нам по пологому краю неспешно спускались три жреца в птичьих одеяниях.

— Твою мать! — вскрикнул кто-то из Зоринских мужиков и схватился за оружие. Следом за ним, все еще продолжая блевать, за стволы похватались и все остальные.

— Стой, стрелять будем! — рявкнул сам магистр русского отделения мирового правительства, повернувшись к птицам своим позеленевшим лицом.

— Бесполезно, — негромким голосом без выражения проговорил жрец, шедший впереди.

— Огонь! — выкрикнул кто-то из бойцов, внезапно взяв командование на себя.

И…

Ничего не произошло.

Мужики задергались, принялись осматривать оружие.

— Сказано ведь — бесполезно, — так же монотонно повторил жрец, останавливаясь.

Двое других тоже встали