на нее посмотрел. – Вы очень даже соблазнительны, моя маленькая геор-гиня, хотя и обладаете недостатком смертности. И если перестанете задавать глупые вопросы и наденете что-то, помимо лохмотьев, я могу даже начать верить, что вам здесь найдется место.

– Хватит, – взмолилась Пиппа. Без сомнений, это была самая неприличная беседа, какую она когда-либо вела с кем-то на публике, включая диалоги с родной матерью. Которые вообще-то сами по себе требовали немало усилий.

– Нет, прошу, Твилли, – сказал Арджун, смеясь, – продолжайте.

– А что именно ты находишь столь забавным, дорогой женишок? – тихо поинтересовалась Пиппа. Щеки у нее до сих пор пылали.

– Да ничего особенного, – ответил он. – Однако еще будучи маленьким я уяснил, что смех может стать единственной возможностью спасти тебя в Уайль, дорогая невестушка. Так и написано прямо в Библии. Поговорка, если не ошибаюсь.

– А еще в том отрывке упоминаются сушеные кости, – проворчала Пиппа.

– Это угроза?

Она повернулась к Арджуну, одарив его многозначительным взглядом, но внезапно забыла все, что хотела сказать.

Работники Тильвит Тегге сняли с Арджуна рубашку, чтобы накинуть золотистую материю с богатой вышивкой на его обнаженные плечи. Точеные линии его бронзового живота и груди изгибались при каждом движении. Пиппа отвернулась до того, как он поймал ее изучающий взгляд. Хотя какая разница. Очевидно, что Арджун Десай не стыдился ничего, а вот Пиппа в этот самый момент ощущала себя так, будто готова была провалиться сквозь землю, утонув в своем стыде.

Пиппа задумалась, чем можно его пристыдить и на что она готова ради подобной информации.

И в этот самый момент она почувствовала, как завязки на остатках ее одежды кто-то дернул. Звук рвущейся ткани пронзил тишину. Ахнув, Пиппа прижала руки к переду своего лифа.

– Оставьте мне хотя бы нижнюю сорочку, пожалуйста, – сказала она, когда внутри неизбежно зародилась паника. Пора было провести черту, и неважно, сколь нелепым кажется всем ее поведение. Она не станет раздеваться перед Арджуном Десаем и кучей мелких феечек. Она отказывается. – Пожалуйста, Твилли, – добавила она. – Это… – Сделала глубокий успокаивающий вдох. – …Это неприлично. И неправильно.

– Твилли, геор-гиньская принцесса недовольна, – сердитым тоном сказала Твигги, подлетев к ним. – Так она выглядит некрасиво.

Твилли подлетел к плечу Пиппы.

– А что сделает вас довольной? – спросил зеленый никси, уставившись на Пиппу фиолетовыми глазенками. – Что вы носите в день свадьбы в мире смертных?

Пиппа вспомнила платье, которое поджидало ее в Новом Орлеане. Ее будущая свекровь, Маргарита, вышла замуж за Реми Девере двадцать два года назад в том самом платье. Оно не соответствовало ни стилю, ни вкусу Пиппы, однако выглядело достойно. И все же, если бы она могла сделать все по-своему, она бы попросила Селину сшить ей свадебный наряд. Что-нибудь простое, напоминающее георгианскую эпоху [67], что-нибудь длинное и струящееся, с высокой талией и изящной вышивкой – вроде платьев, которые носила ее бабушка.

– На свадьбах обычно носят белый цвет, – сказала Пиппа, – но полагаю, что цвет не так важен, если ткань не прозрачная и…

Вес вокруг ахнули.

– Белый, – повторила одна из никси. – Это будет величественно!

– И серебро! – добавил другой.

– И золото тоже.

– Да, золото! – воскликнул еще один никси, за которым последовали согласные возгласы.

– Не золото! – закричал Твилли, сердито взмахнув правой рукой. – Никакого золота!

– Но будет же…

Никси стиснул зубы, а потом процедил:

– Никакого. Золота.

Работники Тильвит Тегге начали спорить, крича друг на друга на языке, который Пиппа не знала.

Она растерянно покосилась на Арджуна и – снова – увидела в его глазах усмешку, которая еще больше выбила ее из колеи. Его, похоже, совсем не беспокоили ссоры никси, отчего Пиппа задумалась, правда ли его ничего не волнует или он просто талантливо скрывает ото всех истинные чувства.

Ни та, ни другая мысль ее ни капли не утешили. Пиппа столько всего хотела сказать. Ей хотелось спросить, сможет ли мать Арджуна отменить их свадьбу. Спросить, как связаться с Селиной. Спросить, о чем он на самом деле думает…

Если бы только она могла узнать, что на самом деле на уме у Арджуна, то по крайней мере смогла бы определиться, как ей вести себя дальше. Как отыскать дорогу домой.

Внезапно Пиппе пришла в голову мысль, от которой все внутри похолодело. А что, если Арджун и не придумывал, как выкрутиться из всего этого? Лорд Вир сказал, что Арджун Десай никогда не считал свадьбу чем-то важным. И тот быстро нашелся, что ответить. Может, ему и правда вовсе неважно, что им придется пожениться.

Может, для него это очередная забава.

Однако для Пиппы свадьба была очень важна. Судьба всей семьи зависела от ее будущего союза. Для нее брак был клятвой перед богом. Как она может выйти замуж за Арджуна Десая в один день, а потом за Фобоса Девере на следующий? Да и кроме того, Пиппа знала, что Фобос был человеком, который не откажется от заботы о Лидии и Генри, когда те станут частью его семьи. Для него честь и семья значили очень много. А значили ли они хоть что-то для Арджуна?

Да и что на самом деле имело для него значение?

Очередная пролетевшая мимо фея разорвала остатки завязок на рукаве сорочки Пиппы.

– Она просила не трогать остатки своего наряда, – сказал Арджун. Его недовольный голос пронзил окружающую болтовню фей. – Слушайтесь ее.

Все изумленно умолкли. Затем Твигги поправила прозрачную ткань, покрывающую ее оранжевую грудь, откинула назад бледно-розовые кудряшки и сказала:

– Давай говорить начистоту, Твилли. Ты не хочешь использовать золото не из-за того, что это слишком, а из-за того, что Менехунес используют белый цвет с золотом для…

– Я же сказал тебе не упоминать при мне это имя, – процедил сквозь стиснутые зубы Твилли, и острые ножнички в его руках задрожали. – Эти проклятые жизнерадостные негодяи с острова не смогут стать причиной моего нового горя.

– Ну хорошо, – отмахнулась Твигги, шмыгнув носом. – Но если позволишь внести предложение, то, может, мы могли бы использовать немного розового в наряде геор-гиньской принцессы? Разве это не подчеркнет контраст, как подчеркнуло бы золото?

– Да, розовый! – раздались радостные возгласы среди других снующих вокруг никси. Вскоре их голоса смешались в одно радостное эхо, разносясь по огромной комнате. – Розовый будет выглядеть божественно на ее коже и этих маленьких укусах пери [68].

– Укусах пери? – не поняла Пиппа.

– Эти мелкие отметины у тебя на носу, – ответила никси с желтой, как масло, кожей.

– Веснушки?

Все вокруг захихикали.

– Вес-нюшки? – переспросила Твигги. – Ты говоришь такие глупости, смертная. – Она покосилась на Арджуна, затем снова посмотрела на Пиппу. –