к партизанам до 1000 человек, кроме того в сентябре гестапо арестовало 300 человек, которых разложили наши агенты. В октябре агентурными работниками и разведчиками разложены гарнизоны в деревнях Полозово, Уза, Ашево, Самуйлиха общей численностью — до 700 человек. Доставили в расположение партизанских бригад разложенных лиц в г. Порохов — более 600 военнопленных из солдат РОА.

Разведчики и агентурные работники 1-й партизанской бригады в ноябре 1943 г. разложили 6 вражеских гарнизоны в населенных пунктах Башоры, Локоть, Терентино, Полово и направили из них в партизанскую бригаду более 800 человек». [373]

Хочется обратить внимание, что в данном отчете речь идет только о переходах коллаборационистов на сторону партизан Ленинградской области. А ведь переходили коллаборационисты и к белорусским партизанам, и к украинским. Так, например, в августе 1943 г. под Полоцком на сторону партизан перешла 1-я Русская национальная бригада СС под командованием подполковника Гиль-Родионова: 2800 солдат, 15 орудий, 20 минометов, 280 пулеметов. Коллаборационисты ушли в лес после того, как немецкое командование приказало сжечь крупное село и уничтожить все его население от мала до велика. Бригада Родионова получила название 1-й Антифашистской партизанской бригады и вскоре отличилась в боях против карателей [374] .

Нацистам пришлось признать серьезность сложившегося положения. В приказе ОКВ от 27 сентября 1943 г. говорилось:

«Случаи бегства, группового перехода на сторону противника, предательских нападений на свои оперативные пункты, выступления против начальников и т. д., происходящие в национальных восточных соединениях среди добровольцев, заставляют принимать строгие и неотложно действенные меры для подавления подобных явлений и наведения порядка в подразделениях, где они возникают.

Случаи открытого возмущения любого вида немедленно подавлять оружием и в корне пресекать… Части, в которых обнаруживается разложение и ненадежность, необходимо немедленно и безжалостно расформировывать, а личный состав направлять либо в штрафные лагеря для тяжелой работы, либо на работы в Германию, либо зачислять в другие надежные подразделения». [375]

Приказ, впрочем, не возымел особого действия. Военнослужащие коллаборационистских формирований продолжали перебегать на советскую сторону во все возрастающих масштабах — благо о победе нацистской Германии к концу 1943 г. не приходилось даже мечтать.

Перебегали коллаборационисты на советскую сторону не зря; благодаря последовательному применению директивы № 494/94 им удавалось избежать наказания за сотрудничество с врагом. Документы свидетельствуют, что в 1944 г. размах репрессий, проводившихся органами госбезопасности, существенно снизился. В предыдущем, 1943 г., в целом по СССР было арестовано около 140 тысяч человек (в том числе 75 тысяч за сотрудничество с оккупантами), а осуждено без малого 100 тысяч. В 1944 г. в целом по СССР год органами НГКБ было арестовано чуть более 100 тысяч человек, 82,5 тысячи из которых было осуждено[376]. Несмотря на то, что точное число репрессированных в 1944 г. коллаборационистов остается неизвестным, мы с полным основанием можем утверждать, что число это было ниже, чем в 1943 г.

После Победы советское руководство столкнулось с новым аспектом проблемы коллаборационистов. На территории бывшего Рейха находились миллионы советских граждан. Большинство из них были вывезены из СССР насильно: остарбайтеры, заключенные концлагерей, военнопленные. Но были и те, кто ушел с немецкими войсками добровольно, опасаясь возмездия за сотрудничество с врагом. Были и те, кто служил в созданных нацистами «национальных легионах», дивизиях ваффен-СС и «Русской Освободительной армии». Возникал вопрос: что с ними делать?

Решение было принято достаточно простое. Задержанные коллаборационисты направлялись в проверочно-фильтрационные лагеря, где проверялись на предмет совершения военных преступлений. Документы свидетельствуют, что подавляющее большинство коллаборационистов эту проверку проходили успешно. Вот, например, результаты проверки лиц, состоявших на службе у немцев, в Шахтинском проверочно-фильтрационном лагере (ПФЛ) за период с 1 января по 1 августа 1945 г. (см. табл. 2).

Таблица 2. Результаты проверки лиц, состоявших на службе у немцев, в Шахтинском ПФЛ за период с 01.01 по 01.08.1945 г.[377]

За следующие пять месяцев результаты проверки в Шахтинском ПФЛ еще более потрясающи (см. табл. 3).

Таблица 3. Результаты проверки лиц, состоявших на службе у немцев, в Шахтинском ПФЛза период с 01.08.1945 по 01.01.1946 г.[378]

Окончательно судьба репатриантов-коллаборационистов была определена постановлениями ГКО № 9871с от 18 августа 1945 г., СНК СССР от 21 декабря 1945 г. и Совета Министров СССР от 29 марта 1946 г. Согласно этим постановлениям из проверочно-фильтрационных лагерей эти люди были направлены на шестилетнее спецпоселение[379]. Иначе как гуманным это решение назвать нельзя. «Всем вам, сволочам, как изменникам Родины, полагалось одно и только одно наказание — расстрел с конфискацией имущества, — разъясняли репатриированным коллаборационистам. — Однако в связи с победой над врагом Родина-мать проявляет к вам, гадам, большое снисхождение и, освобождая от “высшей меры”, ограничивается переводом на спецпоселение сроком на шесть лет»[380]. Как и в случае с депортациями народов 1943–1944 гг., советское руководство в данном случае отказалось от принципов индивидуального наказания, предпочтя более мягкое коллективное наказание.

Всего в 1945 г. органами госбезопасности за предательство и пособничество немецким оккупантам было арестовано 50 708 человек — еще меньше, чем в 1944 г.[381] Число направленных на спецпоселение коллаборационистов остается неизвестным, однако в марте 1949 г. на спецпоселении было учтено 112 882 спецпоселенца категории «власовцы» (без бежавших и арестованных к тому времени)[382]. Чтобы избежать недопонимания, следует отметить, что в категорию «власовцы» записывались все сотрудничавшие с врагом, а не только военнослужащие РОА. Более того, в число спецпоселенцев-«власовцев» было записано около 7–8 тысяч побывавших в немецком плену офицеров Красной Армии. Офицеры коллаборационистских формирований на спецпоселение не направлялись; их арестовывали и судили как преступников[383].

Глава 2

РЕПРЕССИИ ПРОТИВ