«Жду вас, молодые люди. Завтра? Договорились».

Два часа на теплоходе «Метель-4», затем минут двадцать на маршрутке от Рабочеостровска до Кеми, затем еще немного блужданий по городу и его окраинам в поисках места, которое Леонид впоследствии, описывая его Норе и Марго, окрестил жопой географии, и наконец вот он – квадратный двухэтажный дом из серого кирпича, на высоком цоколе, с большим крыльцом и двускатной черепичной кровлей, соответствующий полученному по телефону описанию. Во дворе гостей под присмотром хозяина тщательно обнюхали две великолепные хаски, после чего все трое направились к крыльцу.

Профессор Ледогоров был очень стар и перемещался по дому, опираясь на палку. Но смотрел цепким, внимательным взглядом, не оставляющим сомнений в трезвости рассудка. Леонид, очарованный хасками, спросил, достаточно ли собаки двигаются, он слышал, что эту породу надо хорошо кормить и много гонять. Слегка улыбнувшись, профессор ответил, что собаками занимается его сын, живущий неподалеку, так что за них можно не волноваться.

Потом они пили чай на кухне за круглым столом, накрытым льняной белой скатертью. В тепле. К чаю прилагались бублики с маком, пряники в шоколадной глазури и целая кастрюля пирожков с капустой, луком и яйцом. Уплетая горячие пирожки, Герман понемногу отогрелся. На его выступающих скулах даже появился легкий румянец.

«Вы знаете своих предков, Герман? – спросил вдруг профессор с прямотой человека, который уже может позволить себе все что угодно. – Откуда происходит ваш род?»

«Я знаю семейные легенды, – пробормотал Герман, глядя в свою чашку. – Но… – Он поднял глаза. – Что заставило вас задать этот вопрос?»

«Форма вашего черепа, черты лица, цвет глаз и волос… Вы позволите мне чуть позже проверить некоторые предположения?»

«Вам нужны мои антропометрические данные?»

«Да».

«Я согласен».

Все трое, не сговариваясь, посмотрели через открытую дверь в сторону хозяйского кабинета, где на рабочем столе был расстелен кожаный лоскут с древними письменами. Они сделали это сразу, едва переступив порог. Выложили перед профессором свою находку и увидели, как загорелись его глаза. Но после беглого осмотра он пригласил гостей к столу и высказал пожелание сначала услышать их рассказ, а уж потом приступить к детальному осмотру артефакта.

Герман говорил, стараясь не упустить ничего существенного, Леонид время от времени вставлял короткие замечания. Ледогоров слушал, не перебивая. Его обветренное морщинистое лицо с аккуратно подстриженной седой бородой, выдающимся носом и прищуренными льдисто-синими глазами напоминало раскрашенную маску жреца, руководителя мистерий.

«Когда я был моложе и не имел тех болезней, какие имею сейчас, я посвятил много лет поискам этой второй системы, – задумчиво проговорил он, когда Герман умолк. – Но так и не нашел ее, хотя сейчас понимаю, что был до смешного близок к успеху. Я знал о существовании как минимум трех входов в лабиринт, окружающий святилище этого божества… о нем чуть позже… но искал наверху, на земле. Вы же не знали ничего, но благодаря случаю – счастливому для вас и несчастному для погибшего там человека – оказались внизу, под землей, и ваш внутренний компас указал вам верное направление».

«За последние полвека на Соловецком архипелаге было найдено шестьдесят пять древних стоянок и местонахождений отходов каменной индустрии всех эпох: мезолита, неолита, раннего металла, железного века. Написана история освоения островов от начала V тысячелетия до н. э. до Средних веков. Как вышло, что такое значительное, по любым меркам, сооружение до сегодняшнего дня осталось не открытым и не исследованным?»

«Не открытым для широкой публики? С этим соглашусь. Но во все времена были люди, владеющие информацией о нем. Большей или меньшей ее частью. Вы же сами только что упомянули о человеческих останках, обнаруженных вашей группой в одном из тоннелей. То есть москвич, погибший в гидросистеме, это не первая жертва лабиринта. И думаю, не последняя».

«Как же передавалась эта информация?»

«В древности – из уст в уста. Позже появились письменные источники. Как это обычно и бывает».

«А вы откуда узнали о нем?»

«Работал в монастырских архивах и наткнулся на материалы, которые спустя некоторое время исчезли».

«Просто взяли и исчезли?»

«Да. Как сквозь землю провалились. А всех, кто имел доступ к ним, поразила внезапная амнезия».

«А знаете, – протянул Герман, – у нас ведь тоже кое-что исчезло».

И рассказал о пропаже генпланов и своем конфликте с Русланом Шаповаловым.

Профессор в свою очередь поведал о скандале, который разразился после исчезновения из архивов всех обнаруженных им материалов, касающихся подземного святилища, и тщетных попыток напасть на их след. Скандале, в результате которого финансирование проекта было прекращено и сам проект закрыт.

«Наша исследовательская группа состояла из тринадцати человек. Симптоматично, да… Лишившись поддержки монастыря и музея-заповедника, я и трое моих коллег еще некоторое время занимались поисками самостоятельно. Особенно усердствовал Левон Варданян. Умный, решительный, амбициозный. Однако он искал не то, что я, и наше сотрудничество вскоре превратилось в соперничество. Группа распалась. Позже, работая на материке, я слышал, что ему вроде бы удалось проникнуть в подземелье, но его напарник, который мог пролить свет на эту историю, трагически погиб, утонул во время купания, сам же Левон все отрицал, поэтому слухи так и остались слухами, ничем более».

«Что же он искал?» – спросил Леонид.

«Легендарные сокровища монастыря. – Профессор чуть усмехнулся. – Все мы ищем одно и то же, если вдуматься. Силу. То, при помощи чего можно хотя бы отчасти контролировать пугающую реальность. Кто-то ищет силу внутри себя, кто-то снаружи. Но всем нужно одно…»

«Богатство и слава, доктор Джонс, – усмехнулся и Леонид. – Богатство и слава».[7]

«Варданян? – сощурился Герман, пропуская лирику мимо ушей. – В группе археологов есть один Варданян. Интересно, не родственник ли… Вашего как по имени-отчеству?»

«Левон Ваганович».

«Нашего зовут Самвел. Отчество я узнаю».

Выпив еще по чашке горячего чая, они перешли в кабинет. Стены, обшитые буковыми панелями, книжные стеллажи до потолка, альбомы, монографии, иконы… стационарный компьютер с большом монитором, включенный… заполненная окурками пепельница из муранского стекла, пачка дешевых сигарет, полка со статуэтками из поделочных камней и даже самоцветов… и опять – книги, книги, книги.

«Восхитительно», – пробормотал Леонид, вдыхая запах кабинета.

Герман молча озирался по сторонам.

«Прошу», – хозяин кивком указал им на диван, обитый гобеленовой тканью и заваленный кучей маленьких подушечек, а сам вооружился лупой и подсел к столу.

Он работал без передышки часа два или около того. Герман и Леонид, сидящие рядышком на диване, сперва листали большой альбом с резными орнаментами ирландских каменных памятников христианского периода, потом зевали, разомлев на подушках в жарко натопленной комнате, потом тихонько совещались по вопросам доверия и сотрудничества