и наблюдал, как фарнис отскочил от носорога, метнув в него несколько блестящих игл. Две воткнулись, остальные отлетели от пластин.

Зверь забурчал, вяло спустил Рюгу на землю. Попытался набрать скорость, чтобы забодать капюшон, но быстро свалился, перебирая массивными лапами по опавшим листьям, как отравленная собака.

Кот подошел к сильфиру.

— Ты хорошо держишься саарт, — сказал фарнис, проверяя укол на шее, — прости, я должен скрыть от вас маршрут.

Фину казалось, что он говорит с ним, он думал, что внятно задает ему вопросы, на деле же сильфир хрипло мямлил бессвязную чепуху.

Зверолюд поднес еще одну иглу к белой шее, сосредоточился, резко воткнул и тут же достал.

— Не сопротивляйся, прошу.

Фин смотрел в небо, которое едва мелькало в густой листве гигантских деревьев. Пара птиц, похожих скорее на ящериц гонялись друг за другом с ветки на ветку. Вскоре одна за другой на толстых стволах появлялись гигантские головы змей, они ползли вниз, овивая деревья так, будто те лежали на земле.

Фарнис закрыл сильфиру глаза. Но он продолжал видеть, но не глазами, а рогом. — «Такого еще не было…» — думал Финланд, глядя на все сразу, его рог будто превратился в глаз.

Змеи медленным живым волокном подползали под его маленькое тело, затем и под Рюгу. Таршин просто шел рядом, почему-то кут не боялся этих гигантских змей хотя, они смогли бы проглотить даже его.

Фин плыл по лесу, он чувствовал себя змеей, видел, как его тело извивается в такт чешуйчатой спине. В какой-то момент он даже смог посмотреть ее глазами. Сильфир видел широкую яму в корнях двух деревьев, которые сплелись в одно.

Влажная прохлада с запахом земли окутала его.

Темно.

Рюга очнулась, ее окружали сырые стены в тусклом свете, который исходил от россыпи кристаллов. Комната была огромной. Ступеньки от четырех стен вели в центр и заканчивались черным квадратом с фиолетовой, вяло бурлящей жижей.

На ее руках сцепились ржавые мокрые кандалы. А сама она висела в воздухе, распятая на цепях. Капли то и дело разрывали вязкую, вибрирующую тишину. Эхо вторило каждому ее вздоху.

На противоположной стене была выемка, в ней кто-то стоял или сидел.

— Покажись, — крикнула гон и лязгнула цепями. — «Чертов кот, все-таки провел нас».

Из тени вышел Фин, его глаза бездумно разглядывали омут в центре. На плече сильфира поблескивал чешуйчатый кончик хвоста с парой золотых колец.

Рюга разглядела, за ним стояла пятиметровая фигура женщины. — «Нага? Огромная!» — Гон попыталась влить дух в руки и тут же почувствовала знакомые иглы в кандалах, которые подступили к коже.

Засочилась кровь.

Гон увидела как с тыльной стороны хвоста, возле шеи сильфира блеснуло лезвие. Движение было настолько резким, что девушка едва разглядела его.

Финланд Золот упал на колени, из его горла хлестала кровь.

Еще до того как он упал гон разорвала цепи, оттолкнулась от стены с такой силой, что после прыжка на ней облупилась выемка. Рюга ворвалась в тень. Схватила ее за горло. Повалила на каменный скользкий пол.

Женщина перед ней могла бы назваться красивейшей, если бы на ее лбу не моргали три дополнительных мерзких глаза, полностью залитых чернотой.

Рюга замахнулась для удара. Она никогда не убивала, никогда не убивала вот так.

— Ты глупа, — сказала нага своей гигантской головой. — Одолела врага, но не готова убить?

Духовые кости сжимали серое горло, но нага могла говорить как ни в чем не бывало. Она сжала ее шею до такой степени что кожа под костяными пальцами почти поглотила их.

— Заткнись, тварь, — сквозь зубы выдавила гон.

Снова замахнулась кулаком, — «Почему я не бью?» — думала девушка. Тем временем лицо женщины змеи будто изучало ее. Без страха, спокойно и внимательно. Позвонки хрустнули. Сломанная шея не двигалась, однако глаза на лбу моргали как прежде, каждый жил своей жизнью.

Рюга повернулась к Фину, он лежал в паутине крови, которая струилась по каменной кладке. Готовая нанести удар гон повернулась. — «Что за черт, рука… дышать…».

Она посмотрела вниз, из ее груди торчало тонко лезвие. С едва слышным свистом оно пропало. На его замену выплеснулась струйка крови.

Рюга свалилась на камень, глухо ударилась виском. Захрипела. Девушка смотрела на голову гигантской наги. Та плавно повернулась к ней. Все глаза моргнули одновременно. Она спросила:

— Чего ты хочешь?

Рюга несколько раз хрипло втянула воздух, в глазах потемнело.

— Д-домой… х-хочу.

Глава_16.1 Колыбель королев

Фин очнулся, голубыми глазами обвел гигантскую комнату из камня. В середине лежала Рюга. На ее окровавленных руках сцепились огромные кандалы с шипами. Она уже давно перестала дышать.

Сильфир стоял в другой части комнаты. Он побежал по ступенькам, затем вбок, минуя квадрат с черной жидкостью в центре. Припал к девушке.

— Рюга, э-э-эй! — Фин застыл.

Дрожь била по всему телу. Он вспомнил то, что старался забывать много лет подряд. Сильфир осторожно дотронулся до лица Рюги и начал видеть свою дочь.

Комната растворилась.

(15 лет назад)

— Папа, когда я выздоровею, я, я отправлюсь с вами, — пролепетала пятилетняя девочка с кудрявыми красными волосами.

Финланд зажег еще пару свечей, он знал — Рития любит их. Затем присел к дочери на кровать.

— Конечно, ты только выздоравливай. — сказала сильфир и поцеловал ее в лоб.

— А когда мама вернется мы, мы пойдем делать кукулу и еще пойдем в старый особняк, — девочка продолжала болтать о том, что она хочет сделать и съесть, на что поглядеть и на ком покататься.

Фин погрузился в свои мысли, он смотрел на нее, улыбался. Но думал сильфир о ее роге — еле видный, красный. За недолгую жизнь Фин наблюдал такое уже несколько раз. — «Как же я хочу этого не знать… Как же я хочу, чтобы это было неправдой».

Когда сильфиры молоды и полны сил их рог молочного цвета, когда становятся зрелыми, он желтеет и одновременно светится ярче. Перед самой смертью дух течет настолько слабо, что рог выглядит как тлеющая прозрачная бумага с множеством пробелов.

— Папа! ПА-А-АП! — кричала дочь.

(следующее утро)

— Папа, — прошептала Рития. Девочка лежала на деревянном полу возле кровати.

Фин, услышав стук, прибежал к ней, положил на колени. Сильфир заревел, слезы катились, он стискивал зубы так сильно, как мог. Рог юной сильфиры, его дочери практически истлел.

— Папа, чего ты хочешь, — спросила девочка, едва удерживая глаза открытыми.

— Прости, прости, Рития… Я ХОЧУ ВЕРНУТЬСЯ К ТВОЕЙ МАМЕ! — он беззвучно кричал, обнимал ее, прижимаясь к нежной щеке ребенка. Наконец, собравшись с духом добавил, — и к твоей сестре