Но еще более удивительной оказалась судьба прыгнувшего за борт матроса. Экипаж «U-223» быстро потерял его из виду. Все были уверены, что он погиб. Немецкий матрос несколько часов болтался в воде в своем спасательном жилете, потеряв всякую надежду на спасение. Он уже совсем отчаялся, когда совершенно неожиданно рядом с ним всплыла другая субмарина, «U-359». Матрос сумел привлечь к себе внимание, его подобрали, и спустя некоторое время он снова оказался среди своих.

По пути обратно к оставленному мной конвою я имел возможность проанализировать ситуацию. Судя по поступившим сообщениям, поблизости от нас находилось около дюжины вражеских подводных лодок. Они крутились в разных местах, главным образом позади конвоя. Видимо, они хотели выбрать удобную позицию для атаки. Я знал, что если они не займут позицию перед конвоем, то днем они атаковать не будут. А поскольку занимался рассвет, очевидно, мы могли рассчитывать на небольшую передышку.

Все утро мы внимательно следили за перемещениями противника. Рыскающие со всех сторон вражеские лодки вели оживленные переговоры. Я послал «Уайтхолл» за одной из них, но ей удалось ускользнуть. А вот в 11.30 мы перехватили сигнал от лодки, которая шла впереди конвоя. Этого я и ожидал. Я быстро направил «Вечернюю звезду» в указанном направлении. Ридли сказал, что лодка находится не далее чем в 10 милях от нас. Поэтому, пройдя 9 миль, я снизил скорость и приказал провести поиск. Почти сразу же послышался голос оператора: «Есть контакт!»

Не успели операторы классифицировать отраженный сигнал, как я с удивлением заметил прямо по курсу перископ, рассекающий водную гладь. Я приказал установить малую глубину взрыва на глубинных бомбах, и «Вечерняя звезда» на полном ходу понеслась к противнику. Когда мы приблизились, перископ ушел под воду, но я сумел на глаз определить самый удачный момент для атаки и сбросил серию глубинных бомб. Я был уверен, что лодка как минимум получила серьезные повреждения.

Вернувшись на прежнее место, чтобы завершить начатое, мы снова быстро установили контакт. Теперь наша цель оказалась значительно глубже. Наши акустики слышали шум выходящего воздуха и другие звуки, свидетельствующие о том, что лодка терпит бедствие. Чтобы обрести полную уверенность в успехе, мы провели еще одну атаку. И пока акустики прослушивали толщу воды в поисках контакта, мы явственно почувствовали подводный взрыв. Такое обычно происходит, когда корпус лодки сплющивается на большой глубине.

Мы еще немного покружили на месте и с глубоким удовлетворением заметили расплывающееся на воде нефтяное пятно, в котором плавали искореженные обломки. Мы подобрали несколько кусков дерева, чтобы иметь доказательства своей победы, кстати, за один из них зацепился кусочек человеческой плоти, и вернулись на свое место в эскорте. Таким был конец «U-186».

Между тем с кораблей сопровождения постоянно поступали сообщения, свидетельствующие о том, что конвой более или менее плотно окружен подводными лодками. Они не особенно старались остаться незамеченными. Держась в некотором отдалении, они пытались обогнать конвой. В 15.00 «Уайтхолл» и «Вереск» заметили две лодки, вынудили их погрузиться и атаковали. Но они не сумели удержать контакт и вернулись на свои места ни с чем. Часом позже противника заметил «Шиповник», но после головокружительной погони был вынужден признать свое поражение и вернуться обратно.

К сожалению, двигающаяся по поверхности подводная лодка легко обгоняет корвет «цветочного» класса, значительно превосходя его по скорости хода. То же самое произошло и с «Клематисом», который тоже пустился в погоню, но вернулся ни с чем.

Мы были окружены многочисленными противниками, но ничего не могли поделать! От этого можно было сойти с ума. Боезапас на «Вечерней звезде» был израсходован почти полностью, и мы не могли позволить себе атаковать вражеские лодки, если они не представляли для нас прямой угрозы. Танкер со всем необходимым сопровождал конвой, и мы рассчитывали вскоре пополнить наши запасы. Но только когда море хотя бы немного успокоится. А пока подойти к танкеру за снарядами не представлялось возможным.

К вечеру мы узнали, что блуждающей вокруг конвоя своре подлодок удалось обогнать наш медленно продвигающийся вперед караван. Если мы не сумеем задержать их в погруженном состоянии и дать возможность конвою пройти мимо, ночной атаки не избежать. В 18.30 «Уайтхолл» начал патрулирование на левом траверзе конвоя, а «Вечерняя звезда» – на правом.

Через некоторое время поступило сообщение от Белла с «Уайтхолла» о том, что он наблюдает не менее трех немецких лодок на поверхности. Я сразу же бросился на помощь. «Вечерняя звезда» и «Уайтхолл» были единственными кораблями эскорта, которые могли состязаться в скорости хода с лодками. Вместе мы загнали их под воду. Но они снова всплыли уже в значительном удалении, на горизонте, и мы начали преследование.

Думаю, было бы вполне естественным и понятным, если бы к этому времени все мы находились в страхе и смятении. Все-таки противник намного превосходил нас численностью и возможностями. Вместо этого, помню, нас охватило чувство радостного возбуждения. Мы считали себя равными по силе противнику. Лалф Стенли, наш штатный фигляр и шут, как обычно, задавал тон. Услышав сообщение о третьей подводной лодке, он трагически воскликнул:

– Мы окружены! Нам всем предстоит погибнуть! О моя бедная жена! Она скоро станет вдовой, а дети сиротами!

Пока мы догоняли «Уайтхолл», я пытался выработать план действий в сложившейся весьма неблагоприятно для нас ситуации. Немецкие субмарины, оставаясь на поверхности, могли двигаться со скоростью 17 узлов. Мало того что догнать их будет нелегко, да к тому же погоня займет очень много времени.

Как на «Вечерней звезде», так и на «Уайтхолле» артиллерийское вооружение было крайне примитивным и малочисленным. В свое время его сняли, чтобы обеспечить место для радара, радиостанции и противолодочного оружия. Но из уцелевших в носовой части 4,7-дюймовок велся постоянный огонь. Правда, поразить из них маленькую мишень на таком большом расстоянии почти не было надежды. Орудийные расчеты сначала даже толком не видели цели, огонь велся, скажем так, в направлении ее предполагаемого местонахождения. Невозможно было даже оценить, как ложатся снаряды, с недолетом или с перелетом. Так что лодки находились в полной безопасности, но, к счастью, этого не понимали. И когда мы подошли достаточно близко, они друг за другом погрузились.

Этим маневром нам удалось лишить вражеские субмарины подвижности, так как их скорость под водой и так невелика, а имея на хвосте эсминцы, они наверняка снизят скорость до минимума, чтобы не быть обнаруженными по шуму винтов. К тому же они теперь еще и ослепли, поэтому, если не давать им всплыть, конвой сможет спокойно проследовать своим маршрутом.

До темноты еще оставалось немного времени, и предстояло позаботиться о резком изменении курса конвоя. Когда станет совсем темно, такие маневры при большом скоплении судов весьма затруднительны. А так подводные лодки не будут точно знать, в каком именно направлении ушел конвой, и снова будут вынуждены искать его и преследовать.

Пока конвой тяжело отворачивал в сторону, «Уайтхолл» и «Вечерняя звезда» вели активный поиск в районе погружения ближайшей лодки, в надежде установить контакт и успеть провести атаку до того момента, когда придется возвращаться к конвою. Ночью все суда эскорта должны быть на своих местах. Контакт был установлен, цель атаковали и «Вечерняя звезда» и «Уайтхолл», но условия для гидролокации были неблагоприятными, и мне показалось, что лодка не получила серьезных повреждений.