— Я только за.

Вскоре ник дагерщика засиял белизной, без какого-либо намёка на красноту.

— Грац, Ыч.

— Спасибо, Шульц. Ну что, заканчивать надо.

— Как скажешь.

Отдаю последнюю часть ранса хилерше.

— Спасибо за пати, душелов.- Ыч явно доволен- Удачи в фарме.

— Удачи, душегуб краснокожий.

Нож хлопает меня по плечу, и они на пару с Лапой двинули куда-то в поля, явно не в сторону поста.

Интересно, вот куда их понесло?

Бегом под защиту привычных стен. Никакого желания добычей рисковать не испытываю. Когда вбегал уже в ворота поста, замигал конвертик почты. Ыч забыл что-то что ли? Где тут ящик?

Тыкаю в иконку письма.

Упс... в руках у меня появляется свиток.

«Свободный Шульц вызывается на судебное заседание 25-го серпеня, в 10 часов пополудни. Место проведения- управа села Батайки. Пропуск заседания влечёт наказание согласно „Уложения“ княжества Рутения. »

Вот тебе, бабушка, и Юрьев день.

Накрылся, похоже, утренний кач. Идти надо по-любому. Да и интересно, что неписи тому горячему парню нарисуют.

Напоминалку надо поставить, не забыть с утра посмотреть, что собой такое мероприятие хоть представляет. А то ляпну что-нибудь не то, да и пойду кандалами звенеть.

С широким зевком выключаю игру и отправляюсь в душ.

Спать. Режим — наше всё.

Глава 7.

День 7.

Будильник сквозь сон долбит по мозгам словно сосед — перфораст в субботу с утра. Если бы пилкало не на айфоне, я — бы его точно в стену зафигачил.

Из зеркала над раковиной на меня смотрит зомби. Только полоски жизни над головой нет, а так почти все признаки на лицо. Под глазами круги как у енота-потаскуна, весь помятый, будто три дня пил, два дня похмелялся. Надо сегодня попробовать лечь пораньше, а то видок уже портиться.

Ну что, кофейком взбодриться? Что-то неохота. А забодяжу-ка я вкусняшки, благо еще время до обхода есть.

Чайник на нагрев. В заварник от всей души несколько ложек чёрного крупнолистового чая. Когда вскипевшая вода чуть остывает, заливаем заварник и укутываем полотенцем. Пускай настаивается.

Теперь режем батон. Кусков пять. Думаю хватит. В тарелку два яйца, молоко. Взбиваем. Да, ещё сахарку сюда. Теперь обмакиваем ломтики, с двух сторон. И на разогретую сковородку. М-м-м, обжариваем до небольшой корочки и выкладываем. Сверху ещё пудрой посыпать и можно под горячий крепчайший чаек греночки и употребить.

Да, под такое не посидишь, уткнувшись в телефон, но еда суеты и не терпит. Как ты к ней, так и она к тебе. А то вон, зайдешь на фуд-корт, а там половина народа набрала бургеров-картошек, и взгляда не отрывая от экрана, употребляет всё это. Потом начинается- печень, желудок... К еде надо относится как?

Правильно, трепетно.

Когда ещё в универе учился, обычно в общаге было две проблемы- хорошо выспаться и хорошо пожрать. Выспаться в итоге получается, хотя и тут научился ценить состояние «уютно улечься». А вот пожрать.... После доширака или ещё какой лабуды быстро понимаешь, что такое счастье. Как-то помню, в субботу, практически в пустой общаге, собрались у нас в комнате своей компанией. И решили не водку бежать брать, а хорошо покушать. Благо, была пара человек, умеющих готовить.

Скинулись деньгами да на рынок пошли, что неподалёку. На улице теплынь, солнышко светит, лепота. Не торопясь, прогулялись, купили всё по списку.

Затем готовили. Кто — то картошку-морковку чистит, лук режет, главный повар всё контролирует. Из магнитофона «Сектор ..» ритм задает. Ну а в конце на стол ставится здоровенная кастрюля с борщом и сковорода с картошечкой со шкварками. Ну и фанфурик- четвертушка холодненький. Куда же без неё такой борщ-то.

До сих пор с друзьями этот день вспоминаем.

Натягиваю «сбрую». Вспоминаю, а ведь сегодня и ещё последний день проживания в гостинице. Что- же так всё к одному-то складывается.

«Вход».

Время ещё есть, надо решать вопрос с жильём. Бегом из сарая в гостиницу.

— Утро доброе, хозяюшка!

Ирис уже за стойкой. Опять стаканы натирает.

— Как бы мне ещё на завтра- послезавтра проживание продлить?

— Десять серебряных в день и сарай твой.

— Нихрена себе!- проходивший мимо, через холл, игрок аж остановился- Братан, ты где так успел репу уронить, откуда такие цены?!

— Будешь лезть не в своё дело и твоя цена изменится.- покосилась на него Ирис.

— Всё понял! Свалил! Меня уже нет!

Платить или не платить — вот в чём вопрос. Хотя ... бегать искать что-то другое. Не факт, что будет лучше и дешевле.

Выкладываю на стойку деньги.

— За два дня.

Монеты исчезают.

Теперь в управу.

На входе показываю стражнику свиток. Тот кинул взгляд, хмыкнул.

— Первый этаж, вон туда. Первый зал.

Захожу уже непосредственно в помещение грядущего разбирательства.

В зале пяток скамеек, у противоположной стены возвышение, на котором стоят стол, стул и кресло. На столе целая кипа бумаг. И ещё одну стопку прямо у меня на глазах туда бухнула какая-то тётка. В цветастом сарафане до пола, с красным бантом на плече, с макияжем как у панды и именем «Мафронья».

— Что надо?- судя по рыку, нифига она не панда, больше на тигра смахивает.

— Дык, я это... свидетели мы. У меня и бумага есть.

Свиток буквально вырывают из рук.

— Вызовут!

И выставили за дверь чуть ли не пинками, со словами — Ходють тут!

Стою как баран и пялюсь на захлопнувшуюся дверь.

— Шож ты, милок, без спросу-то лезешь?

Оборачиваюсь. За спиной стоит согбенный дедок, опираясь на палку, и рассматривает с ног до головы.

— А ты, случаем, не тать аль душегубец какой?- чуть ли не с надеждой.

— Не, отец, свидетелем иду.

— Жаль.- дедок аж расстроился- Ну да ничего. И на твоей улице красивая девка к забору руками прилипнет.

— Дедуль, ты про что?!

— О, народ! Здаров, дед!- подошли ещё двое, на этот раз игроки- Когда судилище-то начнётся?

— Да хз.

Дед только в ответ гневно постучал палкой по полу.

— Ну подождё...

Распахнувшаяся дверь саданула меня под седалище, сняв пару хитов.

— Проходим.- вот откуда в только что пустом зале