– Ничего подобного не было, ваша честь! Я никогда жене не изменял! Не знаю, с чего она это взяла! – его голос звучал с нужной долей возмущения и боли. Посмотрев на руки адвоката, с облегчением заметил, что они спокойно лежат на столе. Итак, все в порядке.

Судья повернулась к Ольге.

– Истица, у вас есть подтверждение своему заявлению?

– Откуда? Это все выдумки, ваша честь! Исключительно для того, чтобы уйти от меня, забрав ребенка! И солидную часть моего имущества! – Глеб воскликнул это уже не актерствуя.

Судья строго посмотрела на нарушителя порядка. Помощница немедля указала ему на нарушение процедуры. Адвокат Глеба умиротворяюще пообещал:

– Мой клиент не будет больше мешать судопроизводству, ваша честь. Просто он чрезвычайно взволнован.

Судья повторила вопрос, и адвокат Ольги спокойно ответила, что доказательства измен у них имеются. Глеб презрительно скривил губы. Он был уверен, что сейчас Ольга примется рассказывать об его обмолвке в ресторане, и приготовился саркастичной речью высмеять ее глупые подозрения.

Но адвокат Ольги попросила пригласить в зал свидетеля истицы, и Глеб напрягся. Какой свидетель? О чем речь? Его адвокат тоже обеспокоился и вопросительно на него посмотрел. Глеб в ответ пожал плечами, – мол, я и сам не пойму.

И тут в комнату зашла Маринка в строгом деловом костюме и без макияжа. Всегда распущенные крашеные волосы на сей раз были собраны в бабушкин узел на затылке. Поначалу Глеб ее даже не узнал, настолько она отличалась от той развязной девицы, к облику которой он привык. Но потом его будто холодной водой окатили. Он замер, пальцы рук и ног вмиг заледенели. Он даже сжал зубы, чтобы они не принялись выбивать барабанную дробь.

Судья спросила у Маринки:

– Вы знаете, кто это?

Та ничтоже сумнятише выдала:

– Знаю. Это Глеб Абрамов, мой любовник.

Глеб вскинулся:

– Это вранье! Я вижу ее впервые в жизни! Ее наняли, чтобы меня дискредитировать!

Маринка и глазом не моргнула.

– Нас вместе видели многие из моих подруг. Кроме того, он подарил мне квартиру. – Она с торжеством достала из сумочки какую-то бумагу. – Вот копия дарственной, заверенная у нотариуса. Здесь написаны все фамилии. Вот читайте – Глеб Абрамов!

Глеб чуть не выругался вслух. И как он мог забыть, что квартиру ей оформлял по дарственной, а не по купчей! Какой дурацкий прокол!

Адвокат раздраженно забарабанил по столу. Глеб растерялся. Чего он от него хочет? Чтоб начал каяться или, наоборот, ни в чем не признавался?

Пока он собирался с мыслями, судья выспросила у Маринки, когда они начали встречаться и когда расстались.

– А мы и не расставались. Он мне пообещал: когда его жена даст ему развод, он женится на мне. Но поскольку она угрожает покончить с собой, если он уйдет, то на развод мне рассчитывать не стоит. Он не может взять на себя такой грех.

Глаза всех присутствующих в зале женщин окинули Глеба презрительным взглядом. Судья, напрасно стараясь выглядеть бесстрастно, спросила у него тоном прокурора:

– Ответчик, вы признаете эти слова?

– Нет, ваша честь. Это выдумки. Я о жене никогда так не говорил.

Маринка запальчиво возразила:

– А еще ты ее мымрой называл. Вот! И говорил, что я в тысячу раз красивее! – Это прозвучало чересчур инфантильно, и этим попытался воспользоваться адвокат Глеба:

– Мой клиент взрослый человек, ваша честь, и вряд ли бы опустился до такой непотребности. Уверен, это явное преувеличение.

И тут возмущенная Маринка спросила:

– А телефонные разговоры могут служить доказательством, ваша честь?

У Глеба мелькнуло жуткое подозрение: неужели она записывала их болтовню?

– Вы что, сохраняли ваши разговоры с любовником? – судья тоже была шокирована этим предположением.

Маринка с удовольствием подтвердила:

– Ну да. Почему бы и нет? Иногда, когда становится скучно, послушаешь их, и веселее. И подружки говорят, это прикольно…

Судья саркастично посмотрела на побледневшего Глеба.

– Будем слушать ваши приватные разговоры, господин Абрамов, или вы добровольно согласитесь на развод? Честно говоря, мне слушать ваши пикантные разговорчики вовсе не хочется.

Посмотрев на каменное лицо своего адвоката, Глеб согласился:

– Хорошо. Я согласен на развод и принимаю все претензии жены. И обещаю обеспечить ее и дочь. Но можно мне с ней хоть поговорить? Я ее уже месяц не видел.

Судья обратилась к истице:

– Я обязана предоставить ответчику все возможности для примирения. Прошу вас пройти с ним в совещательную комнату.

Ольга послушно встала и пошла вслед за помощником судьи. Глеб отправился за ними. В его душе бушевал настоящий разлад. Он не хотел разводиться, но и вести скучную жизнь примерного семьянина он тоже не хотел.

Оставшись наедине, горько сказал:

– Ну, хорошо, я тебе изменял! Но это абсолютно ничего не значит! Я всю жизнь любил тебя одну!

Он ждал, что она снова спросил, как ее зовут и приготовился ответить правильно, но Ольга обманула его ожидания.

– Ты слишком многих любишь, Глеб. Меня это не устраивает. Я даже согласна, чтобы муж меня не любил, но уважал и ценил. И не бегал за каждой прошедшей мимо юбкой.

– Я и не бегаю. Но мужчина создан полигамным и жить с одной женщиной противно самой природе! Как врач, ты должна это понимать!

Это получилось слишком выспренне, и Ольга невесело засмеялась.

– Женщина тоже создана полигамной, и, следуя твоей логике, для нее жить с одним мужчиной противоестественно! Верность вообще явление социальное, к животным инстинктам отношения не имеет.

– Я не знал, что женщины тоже полигамны… – Глеб растерялся. Для оправдания своей неверности у него аргументов не осталось.

– Вот видишь, сколько сегодня для тебя свершилось открытий чудных! Думаю, день прошел не зря. Но вот как ты сейчас будешь перед своим адвокатом оправдываться?

Глеб отмахнулся.

– Меня беспокоит другое: как ты добилась от Маринки согласия выступить против меня? Что ей пообещала?

– Ничего.

– Только не говори мне, что она решила тебе помочь из женской солидарности. Она солидарна только с собственной выгодой.

– Я ей ничего не обещала. Кстати, у тебя она далеко не первая. И, уверена, не последняя. И как ты меня называл? Мымра?

Глеб поежился.

– Ну, знаешь, как это бывает. Увлечешься и наговоришь черт-те что. Но я ведь так не думаю, это блеф.

– Да мне все равно, думаешь ты о чем-то или вовсе не думаешь. И чем думаешь, мне тоже неинтересно. И давай заканчивать этот бесперспективный разговор.