— У Ситен есть вопросы, на которые я дать ответ не могу, — твердо проговорил Уэлтрин, кладя на стол свиток. — Она хочет знать, почему вы не защитили Бекин, когда заподозрили, что иметь дело с бейсибцами, как имела она, может оказаться опасным.

Молин аккуратно развернул свиток. — Три каравана ушли вчера вечером, семьдесят пять солдатов. Почти достаточно. Они согласились, что первый корабль будет куплен на золото Рэнке, ты знаешь это. Чем дольше столичные власти не будут знать, что у нас творится, тем лучше. Если 6 они знали, как много золота в нашей гавани, то непременно прислали бы сюда добрую половину армии, чтобы забрать его, а этого не хотим ни мы, ни они. — Жрец поднял взгляд.

— Нашел ли ты человека, который повезет золото на север? У меня есть еще несколько посланий. Война идет без особого успеха и я полагаю, что мы сможем вернуть Темпуса Принцу. Ужасные и тем не менее столь необходимые таланты этого человека пригодятся нам еще до того, как все это закончится. — Свернув свиток, Молин передал его рабу.

Уэлтрин вздохнул. У него совершенно не возникало желания видеть Темпуса в городе. Молин отхлебнул вина, и будто только теперь заметил девушку. — Теперь насчет вопросов твоей спутницы. Я не знал, что эта несчастная имела отношение к Ситен, пока она не умерла. Я не знал, что спать с бейсибцем может оказаться опасным, а когда узнал, то было уже поздно.

— Но вы наблюдали за ней, вы должны были что-то заподозрить, — отозвалась Ситен, поставив ноги на толстый ковер из шелка и шерсти и постукивая ладонью по красивому полированному столу.

— Она, как я полагаю, была безумной или полубезумной, тебе это лучше знать, куртизанкой в «Доме Сладострастия». Я не могу себе представить ни прелестей, ни опасностей такой жизни. Твоя сестра была одной из немногих, кто развлекал бейсибцев, а поскольку я озабочен благосостоянием чужестранцев, то завел на них досье. Было такое и на твою сестру. Жаль, что она была убита, но чему быть, того не миновать. Для сумасшедшей, что спала с бейсибцами, может и к лучшему, что ее душа успокоилась? Ее дух сможет обрести себя на более высоком уровне.

Проповедь звучала естественно в устах жреца. Для Ситен, хорошо знакомой с собственными грехами, искушение поверить его разумным речам было сильным.

— Вы что-то знаете, — просительно проговорила она, сжав в кулак волю. — Вот так же и Харка Бей заподозрили что-то, когда я рассказала им о случившемся.

Факельщик остановился на полуслове и вопросительно посмотрел на Уэлтрина. Глядя холодными глазами на девушку, тот еле заметно кивнул. — Это предложил Йорл. Ситен показалась наиболее подходящей кандидатурой для такой задачи, вдобавок она вызвалась добровольно.

— Харка Бей, — задумчиво протянул жрец, — на их языке, я знаю, это означает «Месть Бей». Мне доводилось слышать легенды и россказни о них, но все отрицали, что за этим что-то кроется. Женщины-убийцы с наполненной ядом кровью… и Ситен действительно с ними встречалась? Очень интересно, я ожидал совсем другого.

— Я полагаю, Ваша Милость, Йорл только предложил связаться с Харка Бей. Маловероятно, чтобы они убили девушку. Они и впрямь это отрицают, — поправил жреца Уэлтрин, взяв Ситен за локоть и делая ей знак молчать.

— Чего же вы ожидали? — потребовала ответа девушка, высвобождаясь от хватки Уэлтрина. — Какое имеет значение, что она спала с бейсибцами? Кого из них вы подозреваете в убийстве?

— Не так громко, дитя мое, — взмолился жрец. — Помни, что мы можем выжить лишь благодаря терпению. — Жрец махнул немому рукой, и тот принялся громко играть на волынке. — У нас нет прав. — Взяв Ситен за руку, жрец провел ее в скрытый за портьерами небольшой альков без окон.

Там он перешел на хриплый шепот. — Молчи об этом, — предупредил Молин девушку. — «Сладострастие» превратилось в излюбленное место для развлечений наших новых господ и повелителей, особенно для их буйной молодежи. Среди них немало тех, кому не нравится нынешняя политика ограничений. Помни — эти люди изгнанники, они только что проиграли войну дома и им необходимо самоутвердиться. Безусловно, пожилые твердят: «Нужно выждать», «Мы отправимся домой на будущий год, или через год, или через два». Это не их ведь разбили на поле боя.

— Бейса Шупансеа слушает стариков, но сейчас, когда ее людей убивают, она сама становится нервной. Плодятся разговоры о сильной руке…

Заслышав грохот ударов в дверь, Молин прервал речь. — Дворец превратился в проходной двор, — пожаловался жрец, а уж он-то знал, что происходит на самом деле. — Ждите здесь и ради бога сидите тихо.

Уэлтрин и Ситен укрылись в тени, прислушиваясь к громкому неразборчивому диалогу между Молином и одним из бейсибских лордов. Нужды различать слова не было, выкрики говорили сами за себя. Бейсибец был в ярости, и Молину едва ли удалось остудить его пыл. Бейсибский лорд вылетел из комнаты, с шумом захлопнув дверь, а Молин поспешил обратно в альков.

— Они требуют результатов. — Жрец яростно потер смазанные маслом руки. — На улице Тургурт призывает к мщению и люди слушают его. В конце концов, ни один бейсибец не будет так жестоко убивать другого бейсибца, — в голосе Молина послышался сарказм. — Я не питаю особой любви к обитателям этого города, но нет ни одного мужчины, женщины или ребенка, который бы оказался настолько глуп, чтобы так обращаться с пришельцами.

Уэлтрина передернуло. — Значит, они полагают, что за убийствами стоит мужчина или женщина из Санктуария. Однако ж, по крайней мере, один труп мы обнаружили на крыше одного из дворцовых помещений. Молин, Дворец охраняется. Мы охраняем его, они охраняют. Кто-нибудь, да увидел бы убийцу.

— Так я им и ответил, и именно поэтому я убежден, что это не наш. Но нет, они напуганы. Они убеждены, что город ополчился на них и у них больше нет желания отступать, как нет желания слушать меня.

— Думаю, дело в следующем. При любом дворе есть недовольные. Я знаю, что большая часть сорвиголов группируется в Санктуарии. Но не думал, что за этим кроется что-то серьезное, я просто хотел, чтобы эти люди были под наблюдением. Заправляет ими старший сын Террая Бурека, премьер-министра Бейсы. Сын отличается от отца сильнее, чем это можно себе представить. Ни для кого не секрет, что он ненавидит своего отца, и готов пойти на что угодно, лишь бы избавиться от старика — и полагаю, рано или поздно, он начнет нагонять страх на горожан. Несмотря на это, отец покровительствует сыну и для законов Санктуария он недосягаем.

— Ты говоришь о Тургурте, не так ли? — Уэлтрин назвал я, но знакомое ему имя, хотя Ситен не могла припомнить, чтобы слышала его раньше. — Но сестра Ситен была отравлена змеиным ядом, а в Харка Бей только женщины.

— Верно, но если Харка Бей существует, то существуют и другие вещи, вроде колец с емкостями для яда и острозаточенными лезвиями, дабы имитировать змеиный укус. Мне сказали, что яд нельзя хранить отдельно от змей, но теперь я в это не верю…

— А кто этот Таркет Бугер? — осведомилась Ситен, слегка приободренная тем, что услышала имя человека, который может оказаться виновным и которому следует отомстить. — Я видела его?