– Надо было сходить со мной, – сказала Шерил. – Выкинула бы его из головы.

– Может.

Шерил сияла; ей явно было что рассказать.

– Ты кого-то встретила? – предположила Лори.

Улыбка переросла в ухмылку.

– Кто бы мог подумать? – сказала Шерил. – Похоже, мать все-таки была права.

– Настолько хорошо?

– Настолько.

– Рассказывай.

– Рассказывать нечего. Просто пошла искать бар и наткнулась на отличного парня. Кто бы мог подумать? – повторила она. – Посреди чертовой прерии? Никогда не знаешь, где найдешь.

На ее радость было приятно взглянуть; она с трудом сдерживала энтузиазм, целиком пересказывая Лори свой ночной роман. Мужчину звали Кертис; банкир, родился в Ванкувере, недавно переехал после развода в Эдмонтон. Говорила, они идеально дополняли друг друга; знаки зодиака, вкусы в еде и выпивке, семья. А лучше всего, хотя они проговорили несколько часов, он ни разу не пытался уболтать ее в постель. Джентльмен: образованный, интеллигентный и тоскующий по утонченной жизни на Западном побережье, куда, по его намеку, хотел бы вернуться с правильным человеком. Может, это она.

– Завтра вечером я снова с ним встречаюсь, – сказала Шерил. – Может, даже задержусь на несколько недель, если все будет хорошо.

– Будет, – ответила Лори. – Ты заслужила светлую полосу.

– А ты завтра возвращаешься в Калгари? – спросила Шерил.

«Да» – этот ответ готовил разум. Но сон опередил и ответил иначе.

– Думаю, сперва вернусь в Мидиан, – сказал тот. – Хочу посмотреть на него в последний раз.

Шерил скривилась.

– Пожалуйста, не проси ехать с тобой, – сказала она. – Меня туда не тянет.

– Без проблем, – ответила Лори. – С удовольствием съезжу одна.

Небо над Мидианом было безоблачным, воздух словно искрился. Все треволнения первого визита теперь рассеялись. Хотя это по-прежнему был тот город, где умер Бун, она не могла его за это ненавидеть. Даже напротив: они с городом стали союзниками, отмеченными знакомством с этим человеком.

Однако посетить она приехала не сам город, а кладбище, и оно не разочаровало. Солнце бликовало на мавзолеях, резкие тени льстили их изысканности. Сегодня даже трава между могил пылала от зелени. Ветерок не налетал ни с одной стороны света; ни единого дуновения бури из снов, несущей мертвых. В пределах высоких стен царила необыкновенная тишь, словно бы мира снаружи больше не существовало. Здесь священное место мертвецов – не скончавшихся живых, а почти другой биологической разновидности, требующей обрядов и молитв, посвященных исключительно им одним. Намеки на это окружали со всех сторон: эпитафии на английском, французском, польском и русском; образы женщин в вуали и разбитые урны; святые, о чьей мученической смерти оставалось только гадать; каменные псы, спящие на гробницах своих хозяев, – вся символика, сопровождавшая этот иной народ. И чем дальше углублялась Лори, тем больше задавалась поставленным еще вчера вопросом: почему кладбище такое обширное? И почему – что с каждой осмотренной могилой становилось все более очевидным, – здесь упокоено столько национальностей? Она вспомнила свой сон; ветер, налетевший со всех концов земли. Во сне словно было что-то вещее. Эта мысль не пугала. Если на том стоит мир – на знамениях и пророчествах, – то это хотя бы какая-то система, и Лори уже слишком долго жила без нее. Любовь подвела; возможно, это не подведет.

Только через час блужданий по тихим аллеям она уперлась в заднюю стену кладбища, вдоль которой нашла ряд могил животных – кошек бок о бок с птицами, собак бок о бок с кошками; в согласии друг с другом. Странное зрелище. Хотя она знала о других кладбищах животных, но еще никогда не слышала, чтобы питомцев укладывали на вечный сон в ту же освященную землю, что и их владельцев. Стоит ли здесь чему-то удивляться? Это место само себе хозяин, возведенное вдали от тех, кто может удивиться или осудить.

Повернув от задней стены, она не увидела признаков ворот и не помнила, какие аллеи завели сюда. Неважно. В этой пустоте она чувствовала себя в безопасности, а посмотреть еще было на что – вокруг было полно гробниц, архитектура которых, возвышаясь над своими собратьями, вызывала восхищение. Выбрав маршрут, который охватил бы полдесятка самых многообещающих видов, она прогулочным шагом начала обратный путь. Солнце пригревало с каждой минутой, взбираясь к зениту. Хотя Лори и шла медленно, она чувствовала, что вспотела и что в горле пересохло. До ближайшего места, где можно было бы утолить жажду, предстояла долгая поездка. Но, несмотря на это, она не торопилась. Она знала, что больше сюда не вернется. И перед уходом намеревалась запастись воспоминаниями до отказа.

По пути попадались гробницы, практически задушенные высаженными перед фасадом деревьями. В основном лиственницы, напоминания о вечной жизни, – они зеленели в уединении среди стен и кормились богатой почвой. В некоторых случаях расползающиеся корни ломали те самые мемориалы, ради чьей тени и защиты их сажали. Эти сцены расцвета и развалин казались особенно щемящими. Она как раз задержалась у одной, когда идеальную тишину нарушили.

В укрытии листвы кто-то – или что-то – дышал. Она машинально отступила из тени дерева на жаркое солнце. От шока сердце забилось яростно, заглушая тот звук, который так его встрепенул. Пришлось переждать пару секунд и прислушаться, чтобы убедиться, что она ничего себе не придумала. Ошибки быть не могло. Что-то пряталось под ветками, настолько отягощенными лиственной ношей, что они чуть ли не касались земли. Дыхание, когда она прислушалась, не показалось человеческим; не было оно и здоровым. Грубые и рваные вздохи говорили об умирающем животном.

Еще с минуту она стояла на солнцепеке, просто вглядываясь в массу листвы и тени, стараясь уловить облик животного. Время от времени видела движение: существо тщетно силилось подняться, отчаянно скребло по земле. Ее тронула беспомощность. Если она не сделает все, что в ее силах, животное наверняка погибнет, зная – и эта мысль сподвигла Лори к действию, – что кто-то слышал его агонию, но прошел мимо.

Она ступила обратно в тень. Ненадолго пыхтенье прекратилось совершенно. Возможно, существо испугалось и, увидев в ее приближении агрессию, подобралось для последней обороны. Готовая отступить перед когтями и зубами, Лори раздвинула внешние сучки и заглянула через путаницу веток. Первым заметила не вид или звук, а запах: горько-сладкий аромат, не сказать, что неприятный, а его источником было бледное создание, которое она теперь разглядела в сумраке. Оно уставилось на нее широко раскрытыми глазами. Звереныш, предположила Лори, но неизвестного ей вида. Возможно, какая-то дикая кошка, да только кожа напоминала оленью шкуру, а не мех. Оно с опаской наблюдало, хотя шея с трудом удерживала вес изящно очерченной головы. Стоило Лори ответить на взгляд, как существо будто распрощалось с жизнью. Глаза закрылись, а голова опустилась на землю.