вечно бегающие и недовольные. Фигуру же либеральной барышни можно было описать одним словом – комод.

– И еще, Егор Альбертович, мы хотим посоветоваться с тобой как со специалистом по рекламе и маркетингу. – Сень Саныч ни с того ни с сего перевесился на правый бок и полуобнял сидевшего рядом Кононова за плечи.

«Гомик он, что ли? – Арбитр вдруг вспотел. – Ну и компашка. Однако других у меня нет...»

– Поделитесь, пожалуйста, вашими мыслями о стратегии нашего движения в канун выборов! – льстиво растянула губки Хрумкина. – Ведь вы наш новый спонсор, так сказать!

– Согласен с вами, Сень Саныч и Мадлена Карловна, момент крайне важный, – отстраняясь от щекаревских объятий, проговорил Кононов. – У меня есть вполне конкретные предложения по предвыборной кампании нашего блока. И я готов частично профинансировать эту бодягу... То есть, извините, наглядную агитацию.

Либералы сделали вид, что не заметили оговорки.

– Так вот, – продолжил Кононов, раскрывая лежавшую перед ним папку и раскладывая на столе яркие цветные фотографии и компьютерные распечатки. С большинства снимков и распечаток призывно глядели о-очень милые девушки, «упакованные» по минимуму. – Основные лозунги – что-нибудь типа «Наши девушки не ходят налево», «Наш правый путь – твой выбор!», «Голосуй за нас, а то не успеешь!», «Душа и тело – за правое дело», ну и тому подобное. Думаю, это понравится молодежи, а также тем, кого традиционно именуют пофигистами.

– Лихо, – расплылся Щекарев. – А-а... Откуда эти девушки?

– Лучшие московские фотомодели, если хотите – дам пару телефончиков...

– А мне кажется, Егор Альбертович, что вы, так сказать, однобоко понимаете демократические ценности и идеалы. – Хрумкина, сморщив свой огурец, отодвинула от себя фотографию с крупным планом роскошной розовокожей блондинки, кокетливо выставившей симпатичную попку. – Мы же должны призывать наш народ к возвышенному! Как носители истинно русской, так сказать, духовности и соборности, мы не можем, так сказать, сводить все к телу!

– А я думаю, что в идеях Егора Альбертовича есть большой резон, – решительно вмешалось «прогрессивное демперо». – Мадлена Карловна, вы излишне категоричны!

– Нет, совсем не излишне! Вы думаете, что, если на предвыборном плакате взорам избирателей предстанут, так сказать, не выпирающие половые признаки глупых девиц, а, например, солидная стать зрелой женщины, пробуждающая мысли о духовном, так сказать, совершенстве, это будет менее привлекательно? Нельзя же идти на поводу у толпы... Мы и так уже докатились до черт знает чего! Эти чудовищные Маринины и Корецкие, эти развращающие сознание бестселлеры и боевики! Взяла полистать одну такую книжонку, так там один мат, секс и физическое насилие!

«Так, здесь – пустой номер. Только время потерял... – Арбитра грызла досада. – Где только Арсений ее выкопал и зачем сюда притащил?»

– Мадлена Карловна! Остановитесь на минутку. Мы должны взглянуть на дело с другой стороны. – Щекарев знал, как заткнуть неиссякаемый фонтан своей партнерши. – Егор Альбертович предприниматель. Он делает деньги и мыслит конкретно. Если вдуматься, предприниматель у нас, особенно такой нестандартно мыслящий, как Егор Альбертович, – это загнанный в угол, бесправный человек! Кто у нас защищает права человека-предпринимателя?

– Ну я! И мои люди... – не выдержал расчувствовавшийся Гера.

– Вот! Только один Герман э-э-э... Забыл отчество. А это должны делать мы! На взаимовыгодной основе! Что мы сделали, чтобы защитить права человека, не вообще, а конкретного человека, которому все мешают, э-э-э, делать деньги, – Егора Альбертовича Кононова?

– Ты прав, Сень Саныч, – резко дала задний ход Хрумкина. – Вспоминаю твои знаменитые очерки о Сахарове и Солженицыне! Мы должны возвысить свой голос в защиту прав человека-предпринимателя Егора Альбертовича. И это надо делать прямо сейчас, ведь выборы не за горами!

Все заулыбались – консенсус достигнут, победила дружба...

– Извините, что перебиваю. – Кононов был сыт по горло этим цирком. – Меня ждут в Думе, а вечером, не забудьте, отдадим дань памяти погибшему другу...

– Пересчитайте деньги, Рита...

– Давайте. Да, здесь все точно.

– Как и договаривались. Вот теперь я готов выслушать вашу просьбу.

– Мне нужно выехать в Клайпеду. Срочно. Прямо сегодня.

– Надолго?

– Не более трех дней.

– Это не оговорено контрактом...

– Но мне очень нужно. Я все равно уеду. Можете вычесть неустойку.

– Хм... Даже не знаю... Только из уважения к вашему мастерству! К концу недели вы должны быть здесь. Иначе мы расторгаем контракт и сообщаем господину Кельту.

– Благодарю, Михаил...

Клименко еще долго провожал взглядом хрупкую фигурку в белом плаще. «Конечно, она стерва и порядочная дрянь. Зато как работает! Ни одному мужику не снилось... Пробраться в закрытый заповедник, где эти золотопогонные недоумки гоняли кабанов, и аккуратно снять Клярова всего с пары сотен метров... Импровизируя на месте, без всякой рекогносцировки. Феноменально! Следаки так и не поняли, что произошло. Такое впечатление, что она может все... Или она заговоренная?

Нет, эта баба должна работать с нами, и только с нами!»

Страсти в госпитале

– Привет! Как самочувствие?

– Отличное... Только валяться здесь надоело.

– Ничего, считай, последний день. Завтра заберем тебя отсюда.

Митрич, улыбаясь, присел на край кровати.

– А ты знаешь, у меня день рождения сегодня, – неожиданно сообщил он Татьяне.

– Поздравляю, – живо откликнулась девушка.

– Спасибо. Давай отметим, что ли... – С этими словами он начал вынимать из сумки разные вкусные вещи, преимущественно фрукты.

– Ой, как много всего! – удивилась Татьяна.

– Спиртного не будет. – Митрич выставил два пакета с соком и две банки «спрайта». – Завязываю я с этим делом, а то совсем сопьюсь к чертям. Как думаешь, удержусь?

– Это уж от тебя зависит, – ответила Таня, аккуратно очищая апельсин.

– Согласен. А вот ты как считаешь, удержусь или нет?

– Должен удержаться! – искренне переживала девушка. – Должен дать себе слово и держать его.

– Ну-у, самому себе слово давать... Да еще держать... Лучше я тебе дам слово!

– Ну давай, – согласилась Таня. – Только уж тогда держись! Следить буду строго, ты так и знай! – Ей хотелось сделать что-то хорошее для этого человека, и не только потому, что он ей здорово помог.

– Спасибо, – произнес он. – Спасибо, Таня, – повторил бывший военврач и взял ее руку в свою. – Таня, я хочу тебе сказать... – сказал он и замолчал. Опустив глаза, потер подбородок и продолжил: – В общем, я мужик одинокий... Жена ушла, детей нету. Ну и... Я, в общем...

Договорить ему не удалось. Дверь распахнулась, и в палату вошла молоденькая медсестра Верочка. Кроме главврача, она одна знала о характере «заболевания» пациентки – главврач ее выбрал как самую надежную и посоветовал поменьше болтать. С Татьяной они были почти одногодки и успели подружиться.

– Здравствуйте, Юрий Дмитриевич, – приветствовала она Крючкова. – Я вижу, вы тут целый пир устроили!

– Здравствуй, Вера, – не