— Я не понимаю одного… — произнес Рон. — Зачем ты закрылся в себе? Не закройся, все было бы иначе.

Он прижал брата к себе. На куртке оставались влажные следы от слез. Ронан гладил его по голове, слушая всхлипы. Сердце старшего брата разрывалось — в детстве он всегда стоял за него горой. Они повзрослели, но ничего не изменилось. Воттерс — Кляйн убил бы любого, кто сделал брату больно или плохо.

— Я так устал…Я всего лишь подросток, почему все хотят от меня чего-то…Чего? Я ничего не хочу. К их сожалению, я все ещё живой.

— Дурачок, идём в дом, мама испекла пирог, — Ронан потрепал своего братишку по голове и прижал его к себе вновь.

— Ты рад, что я жив? — прошептал Уилл.

— Ещё один подобный вопрос — и я тебя сам отправлю на тот свет, — сказал Рон, — я люблю тебя, Уильям, и ни один человек никогда не будет мне ближе.

Всхлипнув, Уилл успокоился и отправился вслед за братом.

Наше время.

Аннабелль аккуратно сложила письмо обратно в конверт и убрала его в сумку. Она утирала слёзы ещё несколько минут, прежде чем продолжить разговор с Уильямом. Он раскраснелся, будто впервые признался в любви. Рон качал головой, зацепив глазами содержание письма, он явно не был доволен.

— Прошло столько лет, мы все выросли и миновали дурацкий подростковый возраст. Да и что тут таить, на меня порой находит какая-то злость, я ведь все потеряла, — сказала Аннабелль, вздохнув.

— Как бы там ни было, не смогу выносить, если у кого-то ещё останется на меня обида, — пояснил Уильям.

— Спустя столько лет, я поняла в чем мы ошиблись. Мы не попросили никого помочь прямо. Я думала, вот бы кто-нибудь заметил, насколько мне плохо, но никто не видел. Так и с тобой.

— Я предлагал ему помощь, — сказал Ронан сухо, — он отказывался. Я никогда, знаешь, не перестану удивляться упертости Уильяма. Столько лет прошло, а у тебя те же привычки.

— Я упёртый? Прости, — возмутился Уильям, — мы виделись раз в пару месяцев, ты свалил в Америку, я банально тебе не доверял. Как я мог тебе рассказывать о проблемах?

Ронан рассмеялся. Прямо сейчас Уильям доказывал свою упёртость. Для старшего брата — младший все ещё казался ребёнком. Он спорил и огрызался, как пятилетний малыш.

— Но я ведь тоже не просила помощи. Я плакала в ванной, вот и все, а когда мать пришла со своими врачами и так далее, для меня это казалось глупостью, хотя она старалась, — объяснила Аннабелль. — Папа из-за волнения вёл себя по — дурацки. Думая, что заковав меня в цепи дома, я одумаюсь и проблемы пройдут. Они не понимали, что сделать.

— И поэтому ты сбежала? И приехала только после того, как твоя бабушка умерла? — вскипел Уилл.

— Я убежала по глупости и влюблённости. Доминик ещё тогда сказала: Адам — абьюзер. Мне нужно было убежать от проблем, без разницы с кем. Я романтизировала его образ, рисовала его в самых красивых тонах.

— А я думал, меня не поймут, поэтому принял решение молчать до последнего. Молчал, пока депрессия не наступила на горло. Я улыбался, ходил на тусовки, встречался с Ингрид — внутри меня грызла болезнь и никто не замечал, потом она вышла наружу и я не справился, — подумав, сказал Уилл.

Трое взрослых копались в ошибках прошлого, как дети копались бы в песочнице, ища свои формочки.

— Вы оба чудовищно ступили, — подытожил Ронан, — не тупите сейчас — помиримся и разойдёмся. Научимся говорить о проблемах в момент их появления, а не тогда, когда хочется вздёрнуться.

Уилл сложил руки в замок перед собой.

— Я до сих пор болею, — сказал он, — честное слово, почти десять лет застрял в каком-то болоте. Клюю себе мозги, мозги Франсии, только потому что когда-то так ошибся.

— Ну, все, хватит ныть, — произнес Ронан, — успокойся, ты уже большой мальчик. Все в порядке.

Аннабелль отошла припудрить носик, а парни продолжили разговор. Атмосфера между ними накалилась. Уильям все ещё ощущал себя неполноценным, особенно рядом со старшим братом. Даже не играя в сборной, Ронан был куда более значимой фигурой, чем журналист Уильям Воттерс.

— Слушай, а как у тебя с Аннабелль? Вы встречаетесь? — спросил Уилл.

— Мы к этому идём, — развёл рукам Рон, — пока нет.

— До сих пор любишь ее? Или так, очередная девка, чтобы поиграться?

Рон усмехнулся.

— То, что в моей жизни было больше двух женщин, не делает меня ловеласом. Захотел поиграться — подошёл бы к первой встречной. Кто передо мной бы устоял?

— Все такой же самоуверенный и напыщенный, ни чуть не лучше ее Адама, — сказал Уилл.

— Адам — чудовище, а я знаю себе цену. Это две разные вещи. Сколько я вложил в образование, карьеру? Пока ты ныл, я пахал, Уильям, — сквозь зубы произнес Ронан.

— И ты ещё говорил мне, что я должен был тебе что-то рассказывать? Да я лучше бы уборщице в школе рассказал все, чем такому как ты.

— Я старался тебе помочь. И вернувшись с соревнований, я видел проблемы и сразу попытался сделать что-то. Только ты опять молча страдал. Вместо нытья занимался бы чем-нибудь полезным.

Уилл почесал затылок, одарив брата пренебрегающим взглядом.

— Я тебе насолю так, что ты запомнишь раз и навсегда, — сказал он брату монотонно.

Ронан присвистнул.

— Я найду способ отвернуть от тебя Аннабелль, — сказал Уилл, — например, в сторону Адама.

Услышав это имя, Ронан загорелся такой ненавистью, что его обычно спокойное лицо напряглись. Как же он ненавидел этого подонка! Только из уважения к Морган, он ничего не сказал ему при встрече. Сколько бы гадостей он не делал Аннабелль, она выбирала его! Сколько бы боли не приносил, эта боль, казалась, приятнее для Аннабелль, чем сто роз, принесённых в постель Ронаном.

— Я тебе на позволю, — почти прорычал Рон, взяв брата за воротник, — держи этого сукиного сына подальше.

— Она будет счастлива с ним, — улыбнулся Уилл.

— Ты очень сильно ошибаешься, братик, — не сдавался Ронан, — да и что, она ослепнет и не увидит моей заботы?

— Я хочу, чтобы ты хотя бы разок в жизни побыл на моем месте. На месте человека, которого не выбирают, — сухо сказал Уильям, сверкнув озлобленными глазами.

Ронан ухмыльнулся. Шрамы, оставленные на сердце Аннабелль, вновь закровоточили. Он поражался циничности собственного брата. Уилл не чувствовал себя счастливым, и хотел разделить несчастье с Ронаном.

18. Твой внутренний свет

Наше время.

Горячая вода наполнила белоснежную ванну. Аннабелль села в нее. Перед этим старательно расставила в