фронте. Военные капелланы, хорошо знавшие свою паству, озабоченно отмечали летом 1917 г., что солдаты встречают свистом и ропотом патриотические речи{294}. Что солдаты «не любят, когда им говорят о славе, бессмертии и жертвах»{295}, вспоминает и другой современник.

Для воздействия на массы оставался, однако, хорошо знакомый буржуа путь демагогического лавирования и частичных реформ.

Узнав о свержении самодержавия в России, по этому пути в Италии устремились многие: и те, кто действительно хотел разного рода преобразований (их было меньшинство), и те, кто видел в реформах средство увлечь за собой массы (их было большинство).

Уже в 20-х числах марта члены итальянского парламента начали вносить в палату проекты различных реформ. «В России возникла демократическая республика, которой предстоит повлиять на настроение других народов. Англия, учитывая это, обязуется дать право голоса женщинам. Час парламентского правления пробил и для Германии. Нельзя думать, что Италия сможет одна застыть в традиционных рамках своего существования», — приветствовала эти проекты 21 апреля 1917 г. «демократическая» «Секоло».

Правда, не все итальянские газеты (и их корреспонденты) обосновывали необходимость реформ столь «возвышенно». «Итальянские политические партии, — читаем мы в близкой к правительству «Джорнале д’Италиа», — уподоблялись в прошлом страусу. Они закрывали глаза на опасные симптомы, и в результате у них вырывали силой то, чего они не хотели отдать добровольно». Но война поставила на повестку дня проблемы, которые мучили человечество веками, и тот, кто не хочет участвовать в их разрешении, тот «непредусмотрителен и глуп… и его захлестнет поток (народного гнева. — К. К.)»{296}.

В середине апреля в Риме собрался общенациональный конгресс партии социал-реформистов[28]. Он был созван, если не юридически, то фактически, с целью выработать программу действий, которая явилась бы ответом на обострение внутреннего кризиса в стране и нейтрализовала революционизирующее влияние русских событий на народные массы Италии.

Конгресс был пышный, многолюдный. В его работе участвовали члены палаты депутатов, сенаторы, министры. Политические круги уделяли ему большое внимание. Газеты различных направлений печатали о нем подробные отчеты. Конгресс подчеркнул «уважение партии к свободе личности», а лидер социал-реформистов Биссолати подтвердил, выступая, верность партии принципу борьбы за реформы. «Путь, нами избранный еще до войны, был прямым путем, методы — надежными»{297}.

На конгрессе и действительно были выдвинуты проекты самых различных реформ — от перестройки всего государственного аппарата до уменьшения количества вагонов первого класса (и соответственно увеличения количества вагонов третьего класса) в пассажирских поездах.

Гвоздем конгресса социал-реформистов да, пожалуй, и всей кампании «за реформы» стало, однако, предложение А. Драго. «Конгресс, — говорилось в разработанном им проекте резолюции, — призывает правительство внести в парламент проект закона о всеобщей экспроприации земли и ее недр»{298}.

Проект был принят конгрессом и произвел сенсацию. В политических кругах Рима заговорили об «аграрном коммунизме» и «социальной революции»{299}.

Драго поспешил успокоить встревоженных буржуа. Уже 18 апреля в «Джорнале д’Италиа» появилось его интервью, в котором он заявлял, что «не надо преувеличивать значение внесенного им предложения. Аналогичные проекты выдвигались уже десятки лет назад». «Не бойтесь слов, о синьоры! Издайте аграрный закон или по крайней мере заверьте (курсив наш. — К. К.), что вы его издадите!» — восклицал Драго некоторое время спустя, выступая в палате депутатов{300}.

Но «синьоры» боялись слов и еще не решались заходить в своих обещаниях народу так далеко, как предлагал социал-реформист. Уже одно только обсуждение вопроса о насильственной экспроприации земли у помещиков представлялось многим из них опасным, а содержавшееся в проекте Драго положение о коллективной обработке экспроприированных земель крестьянами и вовсе приводило их в ужас. Они опасались, что «коллективизм породит в массах чрезмерные желания».

Бозелли, отвечая Драго, перечислил мероприятия, которые правительство намерено провести в пользу «сельских жителей»: страхование крестьян от несчастных случаев на сельскохозяйственных работах, открытие специальных аграрных школ для детей крестьян и т. д. Земли крестьянам он даже и не обещал{301}.

С нашумевшим проектом Драго на этом было покончено. Однако крестьяне, остро страдавшие от безземелья, составляли основную массу итальянских солдат, и необходимость что-то сделать или по крайней мере что-то пообещать крестьянам представлялась «синьорам» обязательной.

И различные, более или менее смелые, проекты реформ в пользу крестьян не переставали появляться и обсуждаться в Италии.

Не прекращалось обсуждение других, самых разнообразных проектов реформ, не связанных непосредственно с сельским хозяйством; финансовой, налоговой, университетской, школьной, законодательной и т. п. Оно шло всю весну, лето и осень 1917 г. в печати, в обеих палатах парламента, на съездах и заседаниях буржуазных партий и самых различных буржуазных союзов, лиг, обществ. Политические деятели, адвокаты, журналисты, профессора, даже члены правительства выступали в столице и в провинции с публичными докладами о предлагаемых ими преобразованиях.

Призывы к реформам раздавались едва ли не из всех секторов итальянского общества. Туринские промышленники, боявшиеся, что в городе вспыхнут рабочие волнения, призывали правительство предупредить их изданием законов в пользу рабочих. В палате депутатов ораторы звали правительство разработать план социальных и экономических мероприятий «в соответствии с духом времени»{302}. Национальный конгресс интервентистов прокламировал необходимость политики, которая убедила бы пролетариат в том, что война «ускорит триумф социальной справедливости»{303}.

На то, что с помощью реформ (или обещаний реформ) удастся ослабить классовые противоречия и антивоенные настроения в Италии, надеялись не только сторонники, но и противники политики «национального единения». Орган националистов, архиреакционная газета «Идеа национале» ратовала за реформы с не меньшим азартом, чем близкая к социал-реформистам «Секоло». Проект закона об обязательном страховании рабочих от болезней был разработан Центральным комитетом Ассоциации националистов и внесен в парламент по его поручению националистом Федерцони.

«Мы присутствуем при интересном превращении, — говорил на заседании палаты депутатов левый католик Дж. М. Лонджинотти. — Самые завзятые скептики, даже те, кто был до вчерашнего дня противником реформ, относятся к ним нынче менее сурово, и можно даже сказать, что сенат хочет опередить на пути реформ палату и парламентская правая хочет идти впереди левой… Самые различные люди верят в реформы, видя в них… не только средство выдержать войну, но и необходимое условие спокойствия и плодотворной реконструкции после войны»{304}.

Большинство сторонников реформ — и старых и новоявленных — откладывало их проведение в жизнь на послевоенный период, полагая, очевидно, что пока хватит и обещаний. Некоторые, считая, что это не так, призывали правительство немедленно провести социальные реформы, которые «дадут пароду почувствовать, что он ведет свою войну (т. е. что война идет в его интересах. — К. К.)».

Конечно, в Италии в 1917 г.