Луидор почувствовал огромное облегчение, услышав её голос. Пришла мысль, что дела не так плохи, как он предполагал.

– Мария…

– Вы это о чём, сударыня? – Луидор наклонился поближе к её губам, чтобы лучше расслышать её слова.

– Моё имя…Мария, – на этот раз голос прозвучал более внятно. – А ваше?

– Моё? – Луидор отстранился от неё чтобы тут же уставиться с откровенным недоумением. – Вы же только что его назвали. А понимаю… – по всей видимости её забывчивость была связана с болезнью. Так по всяком случае, показалось Луидору. Но следующие слова показали, что он ошибается.

– Но ведь…это не имя, а…монета!

– Странно, что именно это вас заботит сейчас, сударыня! Потом что плохого в моём имени? Луидор – это всё же не экю, ливр или не дай Бог…су. Это полновесная монета. Вы полагаете, я недостоин такого имени?

Раздался прерывистый вздох, а за ним…прерывистый шёпот:

– Вы смешной…а ведь я вас боялась…прежде.

– Я и сейчас вас могу ограбить, сударыня!

Ответом этим словам стала вымученная улыбка. Мария медленно выпростала руку из под одеяла и положила её на руку Луидора, в которой находилось полотенце. Её взгляд был полон благодарности. Луидор по непонятной причине смутился и отвёл от неё взгляд. Чуть позже он вернул её руку на место и продолжил вытирать пот с лица. Время от времени от бросал взгляд в сторону Марии и видел всё тот же благодарный взгляд.

– Ну вот и всё! – с видимым облегчением произнёс он убирая полотенце. – Пока всё, – поправился он при этом избегая смотреть ей в глаза, – надеюсь сударыня вы скоро поправитесь…

Он поднялся и подошёл к камину. Хотя в этом особой нужды не имелось, он всё же взял в руки полено и подбросил его в пылавший огонь. Он взял второе полено, но так и застыл с ним в руке. Позади него раздался шёпот, в котором одновременно слышалась мольба и надежда:

– Вы не оставите меня?

Луидор бросил на неё взгляд хотя и знал что этого не надо было делать. Она обладал такими красивыми глазами и в них отражались столько чувств, столько беспомощности…он почувствовал как этот взгляд в одно мгновение проник в самую глубину его души. Там что-то рванулось навстречу этому взгляду. Появилось внезапное желание встать перед ней на колени и прижать её к своей груди. Лишь огромным усилием воли, Луидор сумел справиться с этим порывом. Он всегда считал себя способным хладнокровно относиться к любой женщине вне зависимости от того насколько она красива. Но сейчас он видел не красоту а обнажённую душу… Он не мог ответить на её вопрос. Он не мог сказать в эту минуту, что собирается уехать и возможно больше никогда не вернётся. Но и солгать не мог. Луидор натянуто улыбнулся и с наигранной весёлостью ответил:

– Странно слышать эти слова, сударыня! Вы очень храбрая раз уж отважились на такой прыжок!

– Это был страх, а не храбрость, – послышался в ответ очень тихий голос.

– Порой сударыня, очень трудно различить, страх от храбрости. Ведь они так близки друг к другу. Да и какой храбрец станет отрицать, что иногда мог быть трусом? Нередко мы бываем и теми и другими, – Луидор сделал паузу и закончил, – я, признаться не ожидал, что вы отважитесь…

– Я бы не отважилась…не будь вас рядом. Я знала,… вы не оставите меня в беде.

– Вот как? – Луидор удивлённо уставился на Марию. – Мне любопытно с чего вы взяли, сударыня, будто я спасаю людей? Скорее наоборот…

– Вы добрый, благородный и в полной мере обладаете христианским милосердием.

– Сударыня, признаться, я не знаю, о ком именно идёт речь. Если вы меня имеете в виду, так должен сказать что вы глубоко заблуждаетесь. В особенности по поводу христианского милосердия. Хотя… если с вашей точки зрения золото – это зло, тогда возможно вы и правы.

Луидор, наконец бросил в огонь полено которое так долго держал в руке затем снова повернулся к Марии чтобы с удовольствием лицезреть едва заметную, но оттого не менее очаровательную улыбку появившуюся на всё ещё бледных устах.

– Вы снова спасли меня, привезли сюда, ухаживаете за мной. Что это если не христианское милосердие? Разве вы надеетесь получить с меня деньги? Или вам заплатили за то, чтобы всё это сделали? Как вы назовёте ваш поступок?

Во взгляде Луидора появилось лёгкое раздражение. Слишком умная, – думал он глядя на её улыбку в которой видел своё поражение в этом незначительном споре. Однако…

– Меньше всего, сударыня я думал о том, каким именем следует назвать мои поступки. Я человек действия и обычно никогда не задумываюсь над своими поступками. Ни до того как их совершить, ни после. Ну и хотелось бы узнать, почему вас так заботят мои поступки? Слава Богу, с вами всё хорошо. Судя по вашим вопросам, вы уже выздоравливаете. И почему…

– Вы заметили одну деталь, Луидор?

– Какую, сударыня?

– Я пытаюсь вас защищать, а вы пытаетесь лишить меня этой возможности. Вам не кажется это странным?

– Нет! – отрезал Луидор. – Я сам всегда справлялся и мне не нравится когда кто то пытается меня защитить. И в особенности это касается женщин.

Луидор сразу же пожалел о своих словах увидев каким печальным стало лицо Марии.

– Простите! – прошептала она. – Я хотела сказать, что глубоко благодарна вам за всё что вы для меня сделали.

– Не такой уж я хороший, сударыня, – пробормотал Луидор чувствуя угрызения совести, – к примеру…я вас…переодел…

Возникло молчание после которого раздался напряжённый голос:

– Но вы же…не смотрели…на меня.

Луидор тяжело завздыхал.

– Признаюсь сударыня, такая мысль всё время сидела в моей голове. И я всячески заставлял себя…не смотреть…на вас. Но у меня…не всегда получалось.

После этих слов воцарилось гнетущее молчание. Некоторое время Луидор не смотрел в её сторону а потом не выдержал и исподтишка бросил короткий взгляд в сторону Марии. Он поразился. Настолько её лицо преобразилось за эти короткие мгновения. Лицо стало более естественного цвета. Щёки порозовели. И вообще весь облик стал иным. Ему было невдомёк что своим признанием он смутил Марию. Она конечно же догадывалась что всё так и было однако надеялась что он не станет об этом упоминать с такой откровенностью. И она вовсе на него не злилась, так как понимала какими благими намерениями он руководствовался. Да если б и не это, так она хорошо помнила, как он согревал её ноги. Однако понимание этих истин всё же не позволяли ей продолжить беседу. Она не хотела, чтобы Луидор увидел её смущение, догадался какие чувства она испытывает. А он расценил её молчание как признание своей вины.

– Простите сударыня, но я не знал, что ещё сделать! – тихо произнёс Луидор и сразу же после этих слов покинул комнату.

Мария надеялась, что он вскоре вернётся, однако время шло, а он всё не возвращался. Она смотрела на место где он недавно стоял и чувствовала…пустоту. Он не ушёл. Он не мог уйти и оставить меня здесь одну, – думала Мария, пытаясь себя успокоить. Однако волнение и беспокойство только нарастало. Она попыталась уснуть, но едва она закрывала глаза как наваливались мысли. Ближе к середине ночи она почувствовала, что более не в состоянии выдерживать этой неизвестности. Луидор так и не появился. Она должна узнать правду. Если он покинул её…впрочем об этом Мария не желала думать. Она не могла названию тем чувствам которые заставили её подняться с постели и отправиться на поиски Луидора. Она только знала, что если она не увидит его прямо сейчас, её сердце может разорваться под гнётом невыносимой тоски и отчаяния. Луидора не оказалось в соседней комнате. Мария едва смогла спуститься по крутой лестнице вниз. Шаг за шагом она обошла всю мельницу, но так и не увидела его. Пришла мысль, что его уже нет здесь. И с каждым шагом эта мысль обретала всё более отчётливые формы. Она вышла наружу. И здесь его не оказалось. Из груди Марии вырвался горестной всхлип. По мимо её воли глаза стали наполняться слезами. Держась одной рукой за стену она шатаясь побрела вдоль мельницы. Очень скоро стена закончилась. Мария сделала ещё несколько шагов и остановилась всё ещё не веря тому что она видит. Яркий свет луны открыл перед ней удивительную картину. В нескольких шагах от неё искрились воды небольшой речушки. Чуть выше была расположена маленькая плотина. Через отверстие в плотине била струя воды. Вода била по огромному деревянному колесу заставляя его медленно вращаться. Прямо напротив того места где она стояла, был сооружён деревянный настил. Он нависал над речкой. На краю настила сидел…Луидор. Она медленно двинулась по направлению к нему. Она не понимала, что плачет, как не понимала что её глаза в эти мгновенья сияют от счастья.