Он закрыл лицо руками и сидел, нервно раскачиваясь, так что цепи, держащие клетку, подрагивали от его движений.

– Вы считаете подсудимого опасным? – уточнил следящий.

– Не просто считаю. Я воочию видела, каким опасным он может быть, – с печальным вздохом ответила лютина. – Прошло несколько лет, а я все так же хорошо помню, как Дарт набросился на Элберта из Дома иллюзий! Ворвался на совет и напал с кулаками, даже ничего не объяснив. Представляете? Сущее безумство. Мы тогда с трудом разняли их. А потом Элберт пропал – и с тех пор его, бедняжку, никто не видел.

– Он убил мою собаку! – это были первые слова, прозвучавшие от Дарта за судебный процесс. Все разом обратили взоры к потолку, где громыхали цепи клетки. Нетвердо стоя на ногах, Дарт прижался к прутьям решетки и повторил: – Он убил мою собаку.

– Поэтому вы убили Элберта? – спросил следящий.

– Нет. Мы просто подрались.

– И после он случайно пропал. – Следящий вцепился в этот факт мертвой хваткой. – Куда же он подевался?

– Искать пропавших людей ваша задача. – Дарт пожал плечами и с вызовом взглянул на обвинителя. – Я знаю лишь то, что я не убийца.

Глухой неодобрительный ропот прокатился по скамьям, заполненным взволнованными слушателями. Чтобы призвать всех к порядку, рассудителю пришлось встать со своего места и повысить голос. Когда в зале снова наступила тишина – звенящая, напряженная, – следящий продолжил допрос.

– А что с вашим расстройством? Вы действительно не можете контролировать силу, данную вам по праву лютена? В кого вы умеете оборачиваться, Даэртон?

– Я меняю личности.

– И вы можете продемонстрировать это прямо сейчас?

– Нет, – хрипло ответил Дарт.

– В чем же проблема?

– Я… мне…

Дарт так и не нашел, что ответить. Он стоял, отчаянно вцепившись в прутья клетки.

– А нет ли среди вашей личности убийцы? Преступника? Душевнобольного? – продолжал наседать обвинитель. – Вы на особом счету у следящих, вас неоднократно пытались арестовать за хулиганство. Возможно, это были не вы, а ваши неуправляемые личности?

Зал загудел с новой силой, зрители не могли удержаться от обсуждения. Охранникам у дверей пришлось успокаивать толпу, чтобы заседание могло продолжиться.

Воспользовавшись заминкой, Флори склонилась к Рину.

– Что это значит? – шепнула она, хотя по его хмурому лицу было все понятно. Он не предполагал, что ситуация обернется таким образом, и теперь ему осталось только пожать плечами, признав собственное поражение.

Дарту не позволили ответить на обвинительные вопросы, что оставило в умах присутствующих дурную мысль – еще один штрих в его портрет убийцы. Лютен с неуправляемой силой, меняющий двенадцать личностей; была ли среди них та, что способна на убийство? Невольно Флори вспомнила, каким грубым Дарт был в их первую встречу и что совсем недавно его пришлось запереть в комнате, которую он разгромил… Какие неизвестные личности еще скрывались в нем? Странная неконтролируемая сила не делала из Дарта преступника, зато оставляла право считать его таковым.

За трибуной появился следующий лютен – грузный мужчина с одутловатым лицом, поведавший очередную неприятную историю. Однажды он пришел в Голодный дом и обнаружил в библиотеке кавардак: разорванные в клочья книги, перевернутую мебель, разбитые зеркала. Разгром учинил Дарт и едва не набросился на гостя, которому чудом удалось унести ноги.

– Обвиняемый, вы как-нибудь объясните это? – поинтересовался следящий.

Дарт охотно принял возможность высказаться:

– Франко, ты лжец и свинья! Если бы я действительно гнался за тобой, то убежать ты бы не смог, уж поверь!

Лютен за трибуной недовольно фыркнул – звук и впрямь получился похожим на хрюканье. Кто-то не сдержал смешка (кажется, это был Дес), и остальной зал отозвался глумящимся эхом. Рассудитель постучал о столешницу увесистой книгой и сделал обвиняемому замечание за неуместные высказывания.

Флори не знала, за что лютены так ополчились на Дарта, но они явно намеревались его уничтожить. Каждый запасся историей, выставляющей его в дурном свете. Драка, крепкое словцо или угроза, брошенная на эмоциях, – о любом из сидящих в зале можно было бы рассказать с десяток таких историй, однако сегодня здесь выбрали преступника.

Злость и отчаяние внутри нее множились, Флори хотелось закричать, сказать, что они врут, а Дарт невиновен. Лютены доверяли ему, приходили на совет в его дом, распивали напитки в библиотеке… Разве так себя ведут с безумцами, которых боятся?

Лишь одна лютина, седовласая женщина в зеленом бархате, не поддержала обвинений, назвав Дарта отзывчивым и добрым человеком, не способным на преступление. Проблеск надежды тут же погас, потому что ее прервали, не дослушав, и отправили прочь с трибуны. Кажется, рассудитель куда-то спешил и хотел поскорее завершить заседание. Вскоре помощник сообщил, что все свидетели опрошены и суд вынужден удалиться для принятия решения.

Рассудитель захлопнул книгу и встал из-за стола.

В отчаянии Флори повернулась к Рину, как будто ожидала, что он вмешается и все исправит. Он покачал головой, выглядя растерянным и виноватым, потому что у него не было плана на такой случай. От мысли, что все закончится так несправедливо, сердце Флори сжалось и заколотилось где-то в горле. Сама не ведая, что творит, она вскочила и выкрикнула:

– Постойте!

Казалось, в зале замерли все. Рассудитель, окруженный свитой, остановился в дверях; еще шаг – и он бы ушел с мыслью, что Дарт виновен. Человек, утопающий в красной мантии, выглядел слишком комично, чтобы принимать судьбоносные решения, хотя именно на него сейчас полагалась Флори.

– Господин, я бы хотела дополнить показания, если позволите.

– Что ж, прошу. – Он указал на трибуну, и рукав его мантии взметнулся, словно сигнальный флаг.

– Эй, вы что делаете? – шикнул Рин.

Флори отмахнулась от него и уверенно прошествовала к трибуне с мыслью о том, что должна спасти Дарта, как он спасал Офелию, ее саму, их обеих…

Все заняли прежние места, и судебный процесс возобновился.

– Итак, что там у вас? – неохотно спросил рассудитель, устраиваясь за столом. – Даю вам три минуты.

С бешено колотящимся сердцем Флори заявила:

– Даэртон не мог убить лютенов, поскольку тот день провел со мной.

– Сильвана убили ночью, – тут же поймал ее обвинитель.

– И ночь – тоже, – выпалила она, не задумываясь о том, как это прозвучит.

За спиной кто-то присвистнул, кто-то ахнул, кто-то хихикнул.

– Вы всю ночь ходили по безлюдям и стажировались? – с кривой усмешкой уточнил следящий.

– Нет.

Волна смешков и взволнованного шушуканья прокатилась по залу, а затем обрушилась на Флори, которой послышался сдавленный шепот Рина. Напрасно он пытался ее остановить.

– И свидетелей вашего общего досуга, конечно же, нет? – продолжал следящий.

– Нет и быть не должно.

Зал накрыло еще одной волной обсуждения, и сквозь шум уже отчетливо прорвался возглас Рина: «Немедленно замолчите!»,