Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В то же время до него доходили смутные слухи, которым он, кстати, отказывался верить, о несколько вольном поведении этой пышной вдовушки, вынужденной искать утешения на стороне. Она была еще хороша собой и вполне могла соблазнить такого мужчину, как бывший погонщик мулов…
Иеронима восприняла молчание собеседника как признание капитуляции и насмешливо произнесла:
— Дорогой кузен, видать, ты меня прекрасно понял. Теперь тебе ясно, что я еще слишком великодушна, предлагая своего сына в мужья этой недостойной девчонке. Таким образом несчастная до конца дней сможет пользоваться состоянием, которое ты ей оставишь. Ей повезло, что мой Пьетро влюблен и хочет на ней жениться, а я не желаю мешать его счастью. В объятиях твоей хорошенькой колдуньи он забудет о своем уродстве… А она будет рожать ему красивых детишек…
— А если я откажусь?
— Ты не откажешься! Ты прекрасно понимаешь, что я хоть завтра могу подать на тебя жалобу. Ты обманул Сеньорию, ты посмел назвать флорентийкой ублюдка, которого следовало бы уничтожить еще при рождении.
Не в силах больше сдерживать гнев, Франческо взорвался:
— И ты посмеешь выставить своего свидетеля? Иеронима, не забывай, что про тебя многое болтают. Ходят слухи, что ты ведешь себя отнюдь не так благопристойно, как подобает вдове.
Достаточно лишь заставить Марино Бетти признать, что он твой любовник, и ты поймешь, как короток на расправу старый Джакопо. Коль скоро речь идет о чести семьи, он не шутит…
— А может быть, он только порадуется, что на Пацци вдруг свалится такое огромное состояние, как твое. Сейчас он не может похвалиться богатством, и это его мучает. Я даже надеюсь, что он приложит все усилия к тому, чтобы мне помочь, но, разумеется, в таком случае и речи быть не может о свадьбе.
Он на нее не согласится. Тебя осудят и лишат всего состояния, которое перейдет ко мне, как к единственной наследнице. Твою Фьору просто отдадут Пьетро. Пусть он ею потешится!.. А когда она ему надоест, от нее легко будет избавиться, отправив в бордель. Теперь ты видишь, что в твоих же интересах принять мое предложение. Я обещаю, что мы будем жить в мире… и согласии!
— Убирайся! Прочь с моих глаз!
— Ты поступаешь неразумно. Надеюсь, что ночью ты хорошенько все обдумаешь и поймешь, в чем твоя выгода. Завтра, в этот же час, я приду за ответом. А пока желаю тебе доброй ночи!
Содрогнувшись от страха, Фьора вдруг пришла в себя. Понимая, что Иеронима вот-вот выйдет из комнаты и застанет ее подслушивающей у двери, она спряталась за драпировку, стараясь унять бешеное биение сердца. Фьора чувствовала, что с ног до головы ее покрыл холодный пот. Ей казалось, что под ногами у нее внезапно разверзлась бездонная пропасть.
Слегка раздвинув тяжелую ткань, она увидела Иерониму, которая, не торопясь, выходила из зала. Уверенная в своей победе, женщина выступала с высокомерным видом, бросая жадные взгляды на мебель и ценные безделушки. В мечтах она уже владела ими…
И тут первый раз в жизни Фьору охватило дикое желание убить, уничтожить ненавистную ей женщину. Теперь она поняла смысл сцены, разыгравшейся у аптекаря Ландуччи. Бесшумно выйдя из своего укрытия, Фьора схватила тяжелый бронзовый канделябр и стала подкрадываться к Иерониме, которая остановилась, чтобы полюбоваться стоящими на серванте серебряными безделушками.
Но, словно бы почувствовав приближение опасности, донна Пацци, не оборачиваясь, быстро покинула зал. И в то же самое мгновение появился Бельтрами.
Увидев вооруженную канделябром Фьору, он сразу же сообразил, что она задумала совершить, и воскликнул:
— Нет, Фьора! Не делай этого!
— Или мы, или она! Не мешай мне!
Тогда Франческо подбежал к дочери, вырвал у нее из рук канделябр и поставил его на сундук. Фьора с отчаянием отметила, что отец выглядел постаревшим лет на десять. Глаза его были полны слез. Она бросилась ему на шею, и, прижавшись друг к Другу, они вместе оплакали то, что было так безжалостно разрушено и втоптано в грязь этой отвратительной женщиной.
Именно здесь их и застала Леонарда, которая пришла позвать Фьору.
— Что случилось? — спросила она. — Я только что столкнулась с донной Иеронимой, которая приказала мне, предварительно обозвав старой сводницей, складывать вещи!
— Бедная моя Леонарда, мы с вами на грани катастрофы, — ответил Бельтрами. — Эта женщина стала любовницей Марино. Он обо всем ей рассказал и даже проявил готовность свидетельствовать против меня… если только я не выдам Фьору за ее сына…
— Но ведь, насколько мне известно, Фьора уже замужем.
Следовало сообщить об этом Иерониме.
— Ни в коем случае! — воскликнул Франческо. — У меня есть слабая надежда еще исправить положение. Я пойду и все расскажу монсеньору Лоренцо. Он ненавидит Пацци, ко мне же питает уважение и даже дружеское расположение. Разумеется, если он узнает о браке Фьоры, ";о придет в бешенство, но я промолчу об этом…
Фьора, которая так и стояла, прижавшись к Бельтрами, отстранилась и с тревогой заглянула ему в глаза:
— Отец!.. Я действительно не твоя родная дочь? Правда ли то, что…
— Так ты все слышала?
— Все! Я стояла тут, у приоткрытой двери. Ах, отец! Это ужасно, а в дальнейшем будет еще ужаснее! Я была так горда называться твоей дочерью! И вот я никто… хуже, чем никто!
Любой бродяга вправе меня презирать за то…
— Фьора, замолчи! Ради бога, замолчи! Ты не можешь судить, пока всего не узнаешь! А для меня ты по-прежнему остаешься дочерью, потому что я тебя подобрал, признал… и потому, что я тебя люблю! А теперь пойдем в студиолу! Там, перед портретом матери, ты узнаешь всю правду. Эта горестная история хорошо известна Леонарде, а теперь ее будешь знать и ты.
Пойдем же, дитя мое!..
И, обняв Фьору за плечи, Франческо медленно повел ее вдоль длинной галереи до дверей, ведущих в уютную комнатку, где с портрета улыбалась Мария де Бревай. Леонарда последовала за ними, предварительно отослав Хатун, которая, стоя у дверей, поджидала свою хозяйку. На ее хорошеньком личике было написано беспокойство: ведь Фьора никогда прежде не плакала.
— Отправляйся в спальню и подожди там. Я скоро приду.
— Леонарда, мне бы хотелось, чтобы вы пошли с нами, — сказал Бельтрами. — Вдвоем нам будет легче припомнить подробности той давней истории.
Все вместе они вошли в студиолу.
