И вот одет Малютка Джон

Шерифовым стрелком,

Но и теперь Малютка Джон

С изменой не знаком.

«Робин Гуд угощает шерифа»

(перевод Игн. Ивановского)

— Еще двое! — стражник приподнял рогожу, чтобы продемонстрировать груз на телеге. — Поневоле вспомнишь датский день, кровь Христова! Эдак скоро в округе не останется ни одного нормана, гасконца, фламандца… — глянув на Гая Гисборна, он быстро понизил голос: — Или скотта…

Новый командир наемников вперился в стражника темными немигающими глазами, и тот торопливо отвернулся, сделав вид, что разбирает вожжи. Тогда высокий скотт в плаще из конской шкуры перевел взгляд на двух верховых, сопровождавших телегу.

— Где их нашли?

— На дороге рядом с Эдвинстоуном, — норман смотрел только на свои руки в кольчужных рукавицах, скрещенные на луке седла.

— Лесные разбойники?

На этот вопрос Гисборна наемник вовсе не пожелал ответить, вместо него снова подал голос сидящий на передке телеги стражник.

— Кабы то были разбойники, дело обошлось бы парочкой аккуратно воткнутых стрел, — буркнул он. — А этих двоих, видать, разделали косами! Наверное, не всем в Эдвинстоуне понравилось, как наемники побаловались с тамошними девками позапрошлой ночью…

— Им еще меньше понравится, когда я вздерну на дыбу каждого второго! Я еще дознаюсь, чьих это рук дело! — рыкнул Гисборн.

Аланы Вильяма Певерила, и без того с ощетиненными загривками кружащие возле телеги, отозвались на его рык длинным утробным ворчаньем.

— Довольно! — шериф сделал знак слугам взять собак на сворку и подъехал вплотную к скотту. — Довольно! Ты и так уже похватал достаточно тех, кто подлежит только манориальному суду! Кроме того, погибли три лесника в Папплвике — а за них придется отвечать перед королем! Не говоря уж о том, что позапрошлая ночь обошлась мне в семнадцать убитых наемников, еще не отработавших свое жалованье… — Вильям Певерил бросил взгляд на телегу и поправился: — В девятнадцать. Ты обещал мне принести головы аутло на блюде — и где они? Хоть один из схваченных показал, где прячутся разбойники, где они хранят награбленное добро?

— Еще покажут, когда…

— В моем маноре сожжено двенадцать дворов, затоптан ребенок, убито пять голов свиней и четыре козы, — ледяным голосом перебил Гисборна Ричард Ли. — Я подам жалобу в Королевскую курию с подробным перечислением урона, нанесенного моим владениям. Так же собираются поступить барон Лекок, сэр Персиваль, сэр Бриан, приор Киркби… Твои наемники не обошли даже земли аббатства, скотт, вытоптав по пути в Аннеслей тамошние посевы ячменя.

— Я не посылал их в Аннеслей! И при чем здесь какой-то ячмень?! — Гисборн задрал голову, глядя на рыцаря, взирающего на него с высоты седла. Гнедая Ли не желала стоять спокойно, плясала и била крупом, заставляя нового командира наемников пятиться, чтобы не попасть под копыта. — Я охочусь за разбойниками, сэр рыцарь, а при загонной охоте не жалеют подлеска!..

— Мне плевать, за кем ты охотишься, Гисборн, — процедил Ричард Ли. — Но запомни — каждый, кто впредь переступит границы моего манора, будет убит, как бешеный волк! Пока еще никто не отнимал у Аннеслея иммунитета[31], дарованного его величеством Генрихом!

Гисборн приподнял верхнюю губу, точь-в-точь как это делали шерифские псы, и я тронул шпорой своего коня, чтобы подъехать ближе к отцу Катарины…

Верней, не своего коня, а коня Олифанта. Меч на моем поясе тоже принадлежал ему, а богатая суконная одежда, подбитая мехом, отыскалась в одном из сундуков, запрятанных в Волчьем Яру. Не иначе как ее шили по особому заказу, потому что она почти пришлась мне впору — хоть в ней и было немилосердно жарко.

Я находил некоторое злорадное утешение в том, что ноттингемский шериф наверняка потел еще больше в своей многослойной багряной одежде и тяжелом плаще. И в эдакой амуниции вице-граф ухитрялся охотиться!

Ричард Ли и я встретились с Вильямом Певерилом на дороге в Ноттингем, но едва успели поздравить его с добычей — кабаном-трехлетком — и завязать разговор, как за следующим поворотом увидали покрытую окровавленной рогожей телегу, а рядом с ней — нового командира наемников. Скотт пожинал плоды веселья своих ребят, малость зарвавшихся позапрошлой ночью.

Покуда шериф и Ли препирались с Гисборном, я успел, как следует рассмотреть здоровенного скотта и пришел к выводу, что этот тип куда опасней любого из свирепых шерифских псов. И приручен куда меньше любого из них. Непонятно, как наемники-норманы, почти все кичащиеся своей дворянской кровью, могли позволить командовать собой дикарю, облаченному в лошадиную шкуру?

Длинные черные лохмы Гисборна походили на конский хвост, свисающий с его капюшона, левую щеку скотта уродовал скверно заживший шрам. Шрам проходил через бровь, задевая верхнее веко, отчего казалось, что Гисборн все время угрожающе щурится.

— Вы имеете право защищать свои владения, сэр Ли, — хмуро согласился шериф. — Кровь Христова! Скоро вся Королевская курия будет завалена жалобами на нарушение иммунитета феодалов Ноттингемшира, за одну ночь я потерял больше людей, чем потерял бы при штурме ноттингемского замка, не говоря уж о том, что королевская охотничья усадьба в Эдвинстоуне только чудом избежала огня! Да, думаю, вы правы. Лучше доверить командование наемниками вашему зятю.

Гай Гисборн быстро взглянул на меня — и я пожалел, что у меня нет с собой арбалета.

— Вы хотите отдать командование наемниками этому… господину? — прошипел Гисборн. Шрам на его щеке побагровел, оба глаза превратились в узкие черные щелки. — Дьявольщина, да что может поделать против лесных разбойников возвратившийся из Святых Земель рубака?

— А что может поделать явившийся из диких земель стрелок? — высокомерно осведомился я. — Ах, да, я забыл — он умеет жечь мирные деревни! Только разбойники не живут в деревнях, они будут спокойно промышлять себе на лесных дорогах, даже если все окрестные селения превратятся в пепел!

— Разрази меня гром…

— Довольно! — шериф сделал знак слугам, и те подъехали к Гисборну, готовые схватить его по первому сигналу вице-графа. Рвущиеся со сворок псы, судя по всему, приготовились сделать то же самое. — Не забывай, кто ты такой и с кем говоришь, скотт! Лучше молись, чтобы я просто позволил тебе уйти, а не отослал в цепях в Лондон… Твоя безрассудная глупость уже обернулась для меня почти