— Владыка, во дворце служит один мой знакомый. За определённую плату он может…

Вот-вот, если кто-то из воинов будет обращаться подобным образом, ему особенно долго удастся передвигаться незамеченным! Властный жест прервал дроу, но и короткой фразы достаточно, чтобы спровоцировать рой мыслей.

— Моё имя Вэрс, обращайтесь, как принято к аристократам, или уж просто — господин, вообще без имён. У вас же допустимо не упоминать имя Дома?

— Как прикажете, господин. Обращаться к вам «высокородный Вэрс» мы будем при посторонних. А насчёт имени Дома — ваш вид недвусмысленно даёт понять, что вы не желаете огласки. Либо важное поручение, либо собственные дела — всё приемлемо. У нас не принято без крайней необходимости выпытывать цели путешествия сородичей. Если бы вы в таком виде явились в одиночестве, тогда да, вопросы могли возникнуть. Но так, с сопровождением…

Понятно. Очень удобная позиция. И объяснимая — дроу слишком горды и независимы, чтобы простить кому-либо неуместное вмешательство в свои дела.

— Господин, позвольте вопрос? Откуда вы приехали, раз не знаете многих, основополагающих правил общество дроу?

— Да ладно, Сиарн, разве может на этот вопрос существовать какой-либо иной ответ? Я не приехал, я появился.

Воин удовлетворённо кивнул головой, пробормотав на грани слышимости: «И будет он дитя иного мира…». Он уже знал ответ, но, как и Сиарн, не мог не спросить — чтобы убедиться окончательно:

— Что это?

— Слова пророчества, о новом Владыке. Ллосс дала его через своих Жриц, когда Владыка Тарен молился о наследнике. И я радуюсь с каждым разом, когда получаю подтверждение давним словам. Но вообще, и мне, и остальным воинам вполне достаточно того, что знак Дома сам собой сменился на правящий, — Сиарн задумчиво скользнул пальцами по правому плечу. Вэрс и сам удивился, когда татуировка у всех, кому он вырезал над сердцем свой личный вензель, поменялась на коронованного паука, растопырившего лапы. — Знак Дома дуꞌАрръенс, в отличие от знака любого другого Дома, можно получить только с согласия его Главы. Ни для кого из нас не требуется иного доказательства, Владыка.

Интересный момент… Может, это упростит им передвижение?

— А может отряд правящего Дома сопровождать мага по какому-либо секретному делу?

— Может, конечно, но я понимаю, к чему вы ведёте. Если на заставе это и реально использовать, то в столице — увы. При попытке проникнуть во дворец, прикрываясь поручением Дома, каждого из нас проверят артефактом, в который перенесены слепки аур всех членов и воинов Дома дуꞌАрръенс. Нас там пока точно нет.

Жаль. Ну да не критично, слишком простой и беспроблемный путь тоже не есть хорошо. Во всяком случае, не интересно. Оставался ещё один вопрос и можно двигаться дальше. Порывшись в увесистом кошеле на поясе, Вэрс зачерпнул горстью содержимое и показал Сиарну. На ладони блестели три золотые и штук пять серебряных монет, около десятка небольших, с ноготь мизинца, разноцветных драгоценных камней. Глаза дроу расширились.

— Расскажи, какова фактическая стоимость этого в Форвиаре?

Этот кошель — единственное, что, по ощущениям, ему точно не принадлежало. Когда Вэрс очнулся в гуще леса, он чувствовал, что и одежда, и оружие его собственные, привычные. А вот кошель такой уверенности не давал. Зато нёс уверенность другого рода: что в новом мире ему не придётся зависеть ни от чьей милости. А когда проснулась память, он понял, что богини, волю которых предстояло выполнить, позаботились о своём ставленнике в полной мере. Независимо от мира, золото остаётся золотом, серебро — серебром, как и драгоценные камни. Оставалось только выяснить, какой именно ценностью обладает всё это богатство в Эльдорлее.

Небольшой кошель, по видимому, был зачарован пространственными чарами, поскольку количество его содержимого совершенно не соответствовало фактическому весу и объёму. Вэрс оказался владельцем около двух сотен золотых монет, раза в два больше — серебряных, сотни мелких камней пяти чистых цветов, распределённых примерно поровну, и пятидесяти более крупных (раза в три-четыре), основную часть которых составляли прозрачные, словно слеза, кристаллы. Тихий голос Сиарна вырвал из размышлений.

— На один гронт, — острый ноготь указал на золото, — можно снять самый лучший номер с личной купальней в приличном постоялом дворе на неделю, с трёхразовым питанием. Бедняки на эти деньги запросто проживут в течение трёх месяцев, семьёй из пяти дроу. Один гронт равен ста сребам, а те, в свою очередь, состоят из ста кровов каждый, — про последнее Вэрс понял, что это медные монеты, которых у него не было вообще. Подушечка чужого указательного пальца осторожно погладила грани одного из кристаллов. — Кристаллы ценятся в зависимости от размера, цвета и чистоты: синие и зелёные подешевле, красные и жёлтые дороже, а бесцветные самые дорогие. У вас средние, и самая низкая цена за синий — от пятидесяти гронтов. Чем чище цвет и прозрачнее кристалл, тем он дороже, но точную цену надо узнавать у торговцев-артефакторов. Самый дешёвый бесцветный уйдёт за триста пятьдесят гронтов.

— А если камни будут крупнее?

Сиарн только ошеломлённо выдохнул.

— Это редкость, и стоят они на порядки дороже.

Что ж, надо признать, богини не выкинули его в мир бедняком — даже если бы не светило стать правителем, получив доступ к казне, он вполне в состоянии с нуля основать новый Дом. Мысленно коротко, но горячо поблагодарив покровительниц, Вэрс задал последний вопрос:

— Во сколько обойдётся шалор?

— Взрослый и обученный ездовой шалор стоит около гронта. Но простой вам явно не подойдёт, Владыка. Маги модифицируют в детстве и выращивают зверей специально для высокоранговых воинов и аристократов. Они очень умны, агрессивны к чужакам, в бою участвуют наравне с хозяином, и при покупке проходят процедуру привязки. Такой шалор уже не сможет служить никому другому. Но и стоят они от пяти гронтов.

Прилично, но хорошее, и главное верное боевое животное того стоит. Ссыпав монеты и камни назад в кошель, Вэрс поднялся — пора продолжать путь. Сиарн немного помялся, но озвучил свои переживания:

— Господин, не стоит так явно привлекать внимание к кошелю. Может, спрячете надёжнее?

— Не волнуйся, Сиарн, эту вещь невозможно