Хлопнул одиночный выстрел.

Обещанию Лёхи стрелять Папаныч поверил больше, чем бандит. Видно, хорошо изучил своего подчинённого без царя в голове. Поэтому при слове «три» капитан резко дёрнулся. Но не особо удачно. В результате пуля пробила ему плечо, едва оцарапав Кабана.

Тот оттолкнул Папаныча и метнулся к забору, лейтенант бросился вдогонку, спрятав пистолет в кобуру.

— Подстрелил меня, гад! — бросил вслед Папаныч, и Лёха едва удержался от ехидной реплики: «Йодом помажь». После пустяшного ранения начальник наверняка выздоровеет, не стоит заранее ещё больше нагнетать…

Кабан перемахнул через забор с неожиданной для его комплекции лёгкостью. Лейтенант вёл себя осторожнее, чтоб не попасть в плен, как начальник. Преследуемый в полтора раза старше и вдвое массивнее, не убежит.

За забором начиналось кладбище. Широкая спина в пятнистой камуфляжной куртке мелькала между могил. Лёха бежал размеренно, как на тренировке, проклиная валенки. Даже в таком темпе дистанция сократилась, когда они вылетели на противоположную сторону, ближе к метро «Борисовский тракт».

На автостоянке Кабан сломался. Он остановился и повернулся к преследователю, тяжело вздыхая.

— Стой, мент. Я тебе слово скажу.

Лёха вытащил пистолет. В ночной тиши прозвучал щелчок предохранителя. В стволе и в магазине ещё семь аргументов, с ними гораздо легче в дискуссии. С десятка шагов и без мешающего Папаныча промазать трудно.

— Я не один работаю. В доле ваш, из мусоров. Наберу его. Он тебя знает. Всё разрулит.

Почему-то подумалось, что в трубке раздастся бесстрастный голос Сазонова, в глазах криминалитета милиция и КГБ одинаково подпадают под категорию «мусоров». Но голос был женский, и он предложил после звукового сигнала оставить звуковое сообщение.

— Крыша не крышует! — осклабился Лёха. — Кому ты звонил?

— Полковнику одному… В городском управлении.

— Уважаемых людей не тревожат по ночам. Пусть спит полковник, — выяснение, кому именно принадлежит номер «полковника», Лёха отложил на потом. — А теперь медленно опускайся на колени, руки держи на виду.

— Не, начальник… На зону я не пойду. Договоримся?

В глазах уголовника ясно читалась решимость. Пять минут назад он точно сообразил: работнику милиции ничего не будет за стрельбу на поражение, если висит реальная угроза другому сотруднику. А стрелять в безоружного нехорошо. Кроме того, пистолет ограничивает выбор. Прятать его, принимая стойку Чака Норриса, не рекомендуется, шансы с преступником в рукопашном поединке уравниваются, и при неудачном стечении обстоятельств тот сумеет завладеть оружием. Есть ещё едкий газ с цветочным названием «Черёмуха», электрошокер, палка резиновая и прочие нелетальные средства убеждения… В теории есть, но сейчас в руках только пистолет, и угроза его применения с каждой секундой психологически уменьшается.

— У меня бабла хватает. Из общака подкинут, если мало, — истолковав секундное замешательство Лёхи по-своему, блатной шагнул вперёд.

«Макаров» хлопнул вторично. Кабан грохнулся на спину и обхватил ногу руками. Лёха всадил пулю точно в носок ботинка, если и задел пальцы, то без тяжёлой травмы. Но после удара девятимиллиметровой пулей, а лупит она, как кувалда, не очень-то поскачешь и побегаешь.

За пазухой зашевелился телефон.

— Да, шеф?

— Снова стрелял?

— В ботинок. Для острастки. Чтоб бегал не шустро. Задержал, короче.

— Меня так в плечо… Кровь хлещет… И почему «свиноматкой обозвал»? Гад же ты, Лёха. Надо же подстрелил! Избавлюсь от тебя, как всё кончится.

— Я не специально… Он вас едва не порешил. Скорую вызвали? Они приезжают быстрее милиции.

— Да. Из ГУВД тоже мчатся. Стрельба — это серьёзно. Готовься исписать тонну бумаги. Всё, жди!

⁂

Папаныч заявился в райуправление под утро, серо-бледный от потери крови и небритый. На белой физиономии особенно выделялся распухший красный нос, пострадавший во время схватки в гараже. Лоб покрыли ссадины. Левая рука, не продетая в рукав куртки, болталась на перевязи. Он вломился в кабинет к Лёхе как обычно, едва не выворотив коробку двери.

Визит шефа пришёлся на чистку «Макарова». Не способный после сумасшедшей ночи на умственный труд, Лёха драил ствол, удаляя пороховой нагар.

— Задержанного допрашивали? — капитан навис над столом и весомо упёр кулак в столешницу.

— Только Окурка. Кабана оперировали — достали пулю из ноги.

Папаныч повалился на стул и вдруг расхохотался.

— Знаешь, корнет, до меня только сейчас дошло: это ночное задержание войдёт в историю Первомайского розыска. Агенту ты сделал открытый перелом предплечья. Начальнику прострелил плечо. Второму злодею — ступню. За такое впору давать Героя Беларуси и тихонько увольнять из органов, чтоб больше подобных подвигов не совершал.

— Вы ещё про материальный ущерб не сказали. От «Тойоты» что-нибудь осталось?

— Кое-что… Мой лоб оказался крепче японской стали, — начальник не без гордости ткнул здоровой рукой на ссадины под волосами. — Про возмещение ущерба забудь. Утрясу.

— Не ожидал. Хотя всё равно с меня взять нечего.

— Это верно. Значит, так. Дуй домой, отсыпайся. Я здесь тучи разведу руками… Рукой.

— Начальник… Вы меня простите. За дырку. И за «свиноматку». Надо было, чтоб тот урод поверил.

— Проехали. Я не в претензии, парень. По поводу раны тоже. Кость не задета, а мясо заживёт. Сам дёрнулся. Короче… спасибо. Мог и копыта реально откинуть.

Лёха еле успел захлопнуть рот, непроизвольно разинувшийся. Папаныч кому-то сказал спасибо! Это точно войдёт в анналы. Чаще, оказывается, надо стрелять в начальство.

Откровения капитана не закончились. Он припас ещё один подарочек.

— Из управления звонили. Выписали звездюлей, что тебя отвлекаю от расследования теракта на гаражный сыск.

— То есть от текучки я свободен?

— Размечтался! Но чтоб без шума и стрельбы, понял? Тихо геройствуй.

Вернуться к взрыву в магазине помешало очередное ЧП.

Глава двадцать вторая

Звёзды и полосы

Следующий взрыв произошёл на Логойском тракте, в нескольких сотнях шагов от того места, где боец охраны застрелил подозреваемого в предыдущем теракте. И хотя погибло там три человека, шуму он создал больше, чем акция в «Заряне».

Неизвестный злоумышленник уничтожил «Линкольн» посольства США.

Лёха примчался на угол Севастопольской и Логойского тракта спустя шесть минут после сообщения о взрыве. Когда прибыла опергруппа УКГБ, старший из гэбистов кивнул лейтенанту как старому знакомому и не стал отгонять от покорёженных машин, как других первомайцев. Их настороженные взгляды чувствовались даже через пальто: отчего это конкуренты держат Лёху за своего?

На Севастопольской выстроились в ряд четыре машины, так или иначе пострадавшие. Взрывное устройство приютил самый недорогой из автомобилей — «Запорожец» со смешными ушами воздухозаборников в задней части кузова. Собственно, только она и сохранилась в опознаваемом виде.

Сазонов приехал чуть позже.

— Что удалось узнать?

— Много чего, — Лёха выдержал театральную паузу всего секунду и затараторил: — Злодей припарковался вслед за «Линкольном» на этом огрызке, вышел из него, удалился и активировал взрывное устройство. Впереди, где у всех нормальных машин