Аксиум просмотрел список и передал обратно мне.

— Вы кое о чем позабыли, — заметил он. Его голос ничем не отличался от человеческого. Вот что меня удивляло сильнее всего. Я не ощущал в нем ровным счетом ничего механического, ни в движениях, ни в голосе, ни даже в дыхании.

— Сомневаюсь. Я тщательно проверил и перепроверил перечень.

— И все же, — он улыбнулся, — вы забываете кое о чем важном.

У него была странная улыбка. Я знал, что он лишь подражал человеческой эмоции, но воспроизводил ее так безупречно, что любые подозрения в искусственности разом отпадали.

— Так просветите меня, — сказал я.

Из всех собравшихся Палладийских Катафрактов только Аксиум был без капюшона, возможно, потому, что скрывать свое лицо было бы преступлением против человеческого мастерства. Он напоминал привлекательного мужчину в расцвете сил, не старше тридцати. Его тело изваяли в соответствии со строгими стандартами, оно почти всегда было спрятано под изысканной красной тогой, а не мешковатой и бесформенной мантией, которую носили его младшие собратья. Губы Аксиума двигались так же, как и у обычного человека. Его глаза передавали те же самые чувства. Он был воплощенным идеалом мужчины во всем, кроме одного: его тело создали целиком из серебра.

В своих отношениях с остальным Империумом Адептус Механикус иногда применяли модификацию и использовали специальных посланников ради удобства и простоты общения с прочими немодифицированными людьми. Этих экзекуторов и фамули зачастую пересоздавали в соответствии с человеческими нормами, их аугментировали по большей части внутренне, нежели внешне, и, кроме того, они общались традиционной речью, а не воспроизводили потоки бинарного канта.

Аксиум служил у нас экзекутором примарис всего десять месяцев. Когда Палладийские Катафракты представили его нам, первый же вопрос, который задал Галео, был простым и неожиданным:

+ Зачем? +

Его любопытство не имело ничего общего с плохими манерами, а относилось лишь к тому, что хирургическая реконструкция Аксиума наверняка отняла невероятно много времени и сил. Мы не нуждались в экзекуторе для общения с Адептус Механикус, особенно на таком небольшом корабле вроде «Карабелы». Узы между Кастианом и Катафрактами ни разу не прерывались за те тысячелетия, что обе стороны служили человечеству.

Аксиум с улыбкой ответил вместо своих братьев:

— Просто чтобы увидеть, что это возможно. Мы столь же мастера, сколь и инженеры, а любое произведение искусства радует Машинного Бога.

С тех пор он оставался с нами.

Мне приходилось слышать, будто на некоторых других кораблях завидовали присутствию Аксиума на борту «Карабелы». Он явно обладал большей самостоятельностью и работоспособностью, чем многие другие его братья-техножрецы, но это не имело никакого отношения к слухам. Если верить болтовне, среди разномастных культов Адептус Механикус на кораблях нашего флота его считали чем-то вроде идола, выкованного как символ поклонения Омниссии.

Всякий раз, находясь в его присутствии, каждый немало времени тратил на то, чтобы рассмотреть детали его конструкции. Лицо у него было далеко не гладким — в подражании нюансам человеческого лица даже его серебряные губы и глазницы создали из сотен крохотных сервомеханизмов — но мускулатура его тела была изготовлена из накладывающихся пластин отполированного серебра, скрывающих большую часть механизмов.

В его сочленения были запаяны сложные подавители звука размером с монету, которые приглушали шумы от его движений. Вместо мягкого урчания сервоприводов и тяжелого грохота серебряных ног Аксиум звучал совсем по-человечески: его сердце билось в груди, как у обычного человека, дыхание бесшумно вырывалось из биологических легких. Его голос настолько идеально закодировали, чтобы во всем походить на человеческую модуляцию, что он звучал более естественно, чем у моих братьев с их генетически модифицированными телами.

Серебро было довольно мягким металлом в сравнении с материалами, которые использовались в кузницах «Карабелы». Я подозревал, что именно по этой причине Аксиум почти не выполнял никакой работы, за исключением самых искусных гравировок на оружии и доспехах.

Однажды я спросил, сколько денег и времени было потрачено на его создание.

— Очень много, — задумчиво сказал он в ответ.

Он снова взял у меня инфопланшет и пролистал список первоочередных предметов реквизиции до перечня членов отделения.

— Вот, — указал он на ту же информацию, которую я ввел в планшет за время нашего длительного путешествия. Я догадался, что он имеет в виду.

— Ага.

— Ага, — скопировал он меня. — Все рассчитано только на четырех рыцарей. Мне дали понять, что перед отлетом Кастиан будет пополнен.

— Да. Благодарю за указание на несоответствие, — меня тыкали в него уже дважды за последний час. Впрочем, я составил список еще до того, как его прочел Думенидон.

Аксиум склонил голову и посмотрел на меня.

— И ваши доспехи в неважном состоянии. Ремонт, который мы смогли провести за одиннадцать дней, едва ли приемлем для возвращения в бой.

Меня одолевало странное чувство, будто меня поучает старший, хотя подобным не мог похвастаться даже Галео.

— Знаю.

— Вы передадите их на попечение Катафрактов по меньшей мере на три недели, прежде чем отправитесь обратно в пустоту? — несмотря на слабую нотку вопроса в голосе его слова прозвучали почти как приказ.

— Передам, — если, подумал я, мы не двинемся к Армагеддону.

— Хорошо, хорошо, — Аксиум вернул инфопланшет. Крошечные шестеренки в его костяшках издали едва различимое мягкое жужжание. — Что слышно о «Верегельте»?

— Мы узнаем, когда спустимся в монастырь. Я прослежу, чтобы вы получили полный отчет, — я вспомнил, что после аугментической реконструкции Аксиум лишь третий раз посещает Титан. — Вы еще успеете наведаться на луну-кузницу?

Он кивнул с забавным смирением.

— Деймос действительно зовет нас. Катафрактам также требуется переоснащение.

— Уточните, что вы сверили время поставок со стратегиумом, — я уже наполовину обернулся, собираясь уходить. Анника наверняка отвезла Волка на поверхность, а мои братья до сих пор ждали. Время для нас было самым ценным ресурсом.

— Сэр Гиперион, — хохотнул он, — не сложилось ли у вас случайно впечатления, что я со своими собратьями стал менее эффективен?

— Ни в коей мере. Но сейчас я впервые отвечаю за переоснащение. Я хочу, чтобы оно прошло безукоризненно.

Он кивнул.

— Капитан и юстикар попросили вас?

— Нет. Я сам вызвался.

— Понял, — глаза Аксиума также были нечеловеческими, но являлись совершенным подражанием, вплоть до влаги, заставлявшей их блестеть. В них сверкнуло веселье, когда он заговорил. — Перехватываете инициативу.