Я разглядывал загадочную фигуру еще один долгий миг. На этот раз он заговорил первым.

— Тебе не хочется, чтобы павшего погребли, — он улыбнулся, и у меня закралось подозрение, что он пытается быть добрым. — Могу я узнать, почему?

— Кто ты? — снова спросил я, чувствуя, что рычу сквозь крепко сжатые зубы. — Ты же был одним из нас?

Флегирас улыбнулся и ничего не сказал.

— Пошли, брат, — провоксировал Думенидон. — У нас свои обязанности, у него свои.

Я пошел за братьями, хотя еще раз оглянулся на Перевозчика, грузившего гроб на борт шаттла.

Он нес его совершенно без усилий.

III

Едва мы вышли, как мое психическое чувство полыхнуло новой жизнью. И первым делом я услышал, как называют наши имена. Не мое имя в смысле личного обращения. Это был отдающийся в наших разумах зов с поверхности Титана, наполненный образами гордо реющего знамени Кастиана и солонцеватым привкусом телепортационного тумана на языке.

+ Нас призывают, + пропульсировал Малхадиил.

Галео поднял руку, останавливая нас.

+ Нет. Нас… Это приказ, а не призыв. +

Требовалось только расслабить разум. Я пропустил сквозь себя психическое прикосновение, почти мгновенно достигнув единения, и увидел поверхность другого мира с почерневшей от гнили землей, на горизонте которого виднелось зарево пылающего города. Мне уже приходилось видеть этот образ, когда прочесывал разум Волка, Граувра.

+ Наши лорды желают поговорить с нами, + отправил я остальным. + Я никогда не слышал подобного призыва. +

+ Ты еще молод, + отправил в ответ Галео. + Тебе может уже никогда не представиться шанс ощутить подобное снова. Я сам слышал такое лишь однажды, + его орлиные черты лица, так явственно выделяющиеся после изнурительных испытаний, еще больше омрачились тревогой.

+ Я ощущаю беспокойство во множестве разумов, + отправил Малхадиил. + И ничего больше. +

+ Это связано с прибытием «Верегельта» и моим единением с третьим капитаном после швартовки. Да и выживший Волк инквизитора Ярлсдоттир уже выложил все лордам ордена. Поэтому нам приказано собраться. Всем нам.

+ Зов ко всему ордену? + решился спросить я. + Этого не может быть. Угроза Армагеддону не может быть настолько ужасной. +

+ Не понимаю, + согласился Малхадиил. + Ни одна угроза не может требовать присутствия всего ордена. +

+ Такие юные, + с легкой улыбкой пропульсировал нам Галео. + Гиперион, у меня есть к тебе просьба, прежде чем этой ночью начнется сбор. Кастиану требуется пятый рыцарь. Тебе предстоит попросить его. +

I

Я не виделся с ним почти год, с тех пор как меня приняли в Кастиан и мы отправились на первое задание с инквизитором Ярлсдоттир.

Я нашел его на Полях Мертвых, где он присматривал за памятниками павших. Из его простертой руки вырвалась рябь психической силы, сбив с гранитных плеч статуи пыль.

Он по праву продолжал носить доспехи, но керамит не покрывал левую руку от локтя, правую от бицепса, а обе ноги от бедер. На месте настоящих конечностей щелкали и жужжали начищенные до блеска аугментические имплантаты — наследие старых ран, которые он получил еще до моего рождения.

Когда бы это ни случилось.

— Энцелад.

Он повернулся на звук моего голоса, хотя наверняка ощутил мое приближение еще в тот момент, когда я лишь ступил в катакомбы. Правая часть его лица сверкала гладкой хромированной поверхностью, на которой были воссозданы его бывшие черты. На месте обоих глаз в глазницах из темного железа были вставлены красные линзы.

— Мой мальчик, — поприветствовал он, — как я рад видеть тебя.

Традиционно это считалось честью — и пророческим знаком великих свершений в будущем — получить имя одного из спутников Сатурна. Соответственно, их давали очень редко: насколько я знал, в нынешнем поколении рыцарей кроме Энцелада и меня был еще только Тетис. Заинтересовавшись, мне удалось разузнать, что последний воин с именем Гиперион погиб за четыре тысячи триста восемьдесят один год до того, как я дал клятву служения Золотому Трону. Он погиб с честью в бою с Извечным Врагом. Его братья забрали останки. Я посещал его могилу пару раз.

Несмотря на возраст, голос Энцелада оставался сильным. Как он любил мне напоминать, он сражался в крестовом походе еще на заре тысячелетия.

Мы не стали приветствовать друг друга, а просто обнялись.

— Сотис, — сказал он, что прозвучало не совсем вопросом.

— Я бы хотел повидать его, — ответил я. — Но я не за тем пришел сюда.

— Пройдемся и поговорим. Я приведу тебя к нему.

Так мы и поступили.

Мы шли Полями Мертвых между статуй и мемориальных плит, наши шаги эхом разносились по катакомбам. В каждом зале покоились мертвецы целого века — саркофаги исчислялись десятками и сотнями, комната за комнатой, в зависимости от количества братьев, павших в определенные десятилетия. Можно было часами блуждать по Полям Мертвых и не прочитать дважды одинаковой эпитафии. Я уже не раз убеждался в этом.

Мы плечом к плечу шли по черному каменному полу под бдительными взглядами гранитной армии.

— Ты услышал призыв к войне?

Он кивнул. До меня донеслось слабое урчание механизмов в его аугментическом позвоночнике.

— Да. Армагеддон — блеклый и неприветливый промышленный мирок, но когда грязь и железо имели значение, если рыцарство призывает к крестовому походу? Мерзость необходимо изгнать. Я могу прийти на сбор этой ночью, а могу и не прийти. В любом случае война грядет. Грехи Армагеддона не останутся безответными.

— Энцелад, — сказал я. — Мастер…

— Прошло много времени с тех пор, как ты обучался под моим началом, Гиперион. Думаю, мы можем обойтись и без «мастера», не находишь?

Я посмотрел на него.

— Но ты назвал меня «мальчиком».

Он не засмеялся. Он никогда так не делал. Улыбка — вот все, чего от него можно было дождаться.

— Прости старого рыцаря за его привычку. Делай так, как я говорю, а не поступаю.

Мы проходили все новые гробницы, через минувшие века к сегодняшним дням. Запах на Поле Мертвых — смесь пыли, поднятой бесконечной циркуляцией воздуха, рассыпающихся в прах костей и пораженного милдью пергамента. По-своему он казался пряным. Это сложно представить, ведь у каждой могилы свой запах. Воспоминания никогда не пахнут одинаково.

— Ты собирался что-то сказать. Я чувствую это в твоем разуме.

Я взглянул на бывшего наставника.

— Меня прислал Галео.

Он остановился.

— Действительно?