— Что я, что я?! — рассердилась она опять. — Меня-то не тронут. В крайнем случае с работы попрут, но это пережить можно. Жили ведь, Толь, раньше, жили же. Обходились как-то без этого бандита! Говорила я тебе: не связывайся. Говорила?

— Говорила, — согласился он. — А еще говорила, что меня ненавидишь.

— Когда это? — Светлана удивленно на него посмотрела.

— Сейчас, только что.

— Не знаю, не помню… Да мало ли что в сердцах скажешь!

— Ты не простила меня за… за то, что я был против ребенка?

— Глупости! — Светлана сердито махнула рукой. — Разве теперь это важно? Боюсь я за тебя, ужасно боюсь. Уезжать тебе надо. Может, вместе уедем, а? Начнем новую жизнь.

Он вдруг ощутил такую щемящую нежность к жене, какой никогда еще не испытывал. Он ей совершенно поверил. Схватил ее руку и стал целовать, заливая слезами.

— Светочка, девочка моя, любимая, мы не можем все бросить. Дом…

— Да что дом, что дом?! — Она вырвала руку, вскочила.

Сейчас опять ударит, подумалось ему, и закричит, что ненавидит. Но не ударила, не закричала, только с силой оттолкнула стол — бутылка качнулась, он машинально ее подхватил.

— Мертвому дом без надобности, — яростно проговорила Светлана и выбежала из кухни.

Как и в тот вечер, шесть лет назад, он не бросился за ней. Допил в одиночестве остатки водки, выкурил сигарету и только потом пошел в спальню. Жена уже спала (или делала вид?). Он разделся в темноте и скользнул к ней под одеяло.

* * *

Засыпая, он ждал смерти, просыпаясь, удивлялся, что все еще жив. Все дни и ночи были пронизаны страхом. Любая машина, остановившаяся у их подъезда, казалось, таила опасность. Он замирал, старался беззвучно дышать, ждал звонка в дверь… Но машины подъезжали и отъезжали, никто в дверь не звонил, никто не врывался, чтобы его убить.

Конечно, он никуда не уехал: как же все бросишь? Сидел в квартире безвылазно, как зверь в логове, никуда не выходил, заказы, даже самые выгодные, отменил. Светлана тоже все время была дома. Как она договорилась на работе, Анатолий не знал. Возможно, ее уже уволили, но она не сказала, не стала расстраивать его еще этим. Да они вообще почти не разговаривали все эти дни. В молчании проживали с ночи до ночи. В молчании и страхе. Но вместе. Никогда еще они не были так близки, никогда еще так хорошо не понимали друг друга. Когда ему делалось особенно жутко, он находил ее руку и тихонько сжимал — ее рука, ледяная, полумертвая от ужаса, отвечала на его пожатие, и ему становилось легче.

А на четвертый день Анатолий проснулся от ощущения пустоты: Светы рядом не было. Не открывая глаз, он ощупал пространство рядом с собой — постель на половине жены была совсем холодной, нежилой. Прислушался, не гремит ли в кухне посуда, не шумит ли вода в ванной, — все тихо, ни единого звука. Он позвал ее, но никто не откликнулся. Неужели все же это случилось? Ночью они вошли в квартиру, увели ее с собой… Нет, он бы услышал, проснулся. Значит, она ушла сама?

Ушла от него, не вынеся совместного проживания в страхе. Бросила его, предала. Как же теперь ему выбраться из этого кошмара? В одиночку не получится. И как это подло, подло! Он ей поверил, а она предала, бросила! За много лет впервые они были вместе, а она предала!

— Сволочь! — выкрикнул он в пустоту.

И тут позвонили в дверь. Светкиным заливистым звоночком. Он сразу же забыл о предательстве, он сразу ей все простил. Просто она вышла в магазин — три дня ведь сидели дома, безвылазно, кончились продукты…

Он помчался в прихожую, порывисто повернул замок и вдруг сообразил, что Света звонить не стала бы, а открыла сама, своим ключом. Но было поздно: дверь поползла на него… Он зажмурился в ожидании смерти, удара, выстрела, но услышал женский незнакомый голос:

— Бекетов Анатолий Евгеньевич?

— Да, — выдохнул он и открыл глаза — на пороге стояла молодая женщина в белом медицинском халате, с чемоданчиком в руке. Это было так неожиданно, что он совсем растерялся: стоял и тупо смотрел на нее, не зная, что делать дальше.

— Вы позволите? — Женщина шагнула в прихожую.

Кто она такая? Зачем пришла? Зачем он признался, что Бекетов? Надо было отказаться, сказать, что он просто друг, дожидается в квартире хозяина, который вышел и неизвестно когда вернется… Нет, друг не годится, как бы он тогда вошел? Родственник! Приехавший в отпуск родственник, двоюродный брат… Да какая теперь разница, если все равно уже признался? Раньше надо было придумывать. Вот сейчас за ней ворвутся люди Пана, она ведь только для того, чтобы он безбоязненно открыл и впустил… Он видел такое сто раз по телевизору: звонит в дверь почтальон, его спокойно впускают, а потом… Или водопроводчик… Или соседи с нижнего этажа: вы нас затапливаете…

Дверь за женщиной захлопнулась: по инерции или от сквозняка. Она прошла дальше по направлению к комнате, и никто за ней в квартиру не ворвался.

Какой же он идиот! Со Светкой что-то случилось! Она пришла сообщить… Несчастный случай, вы только не волнуйтесь, ваша жена…

— Что с ней? — Анатолий схватил женщину за рукав халата. — Скажите, что с ней. Она… жива?

— Кто — жива? — Женщина непонимающе на него посмотрела.

— Моя жена. Бекетова Светлана Сергеевна, — чуть не плача проговорил он и зачем-то добавил:

— Семьдесят шестого года рождения… Вы из скорой?

— Нет. — Женщина улыбнулась. — А что с вашей женой?

— Она пошла в магазин! — истерически выкрикнул он. — За продуктами!

— Ну, — она рассмеялась, — это не смертельно. Что вы так нервничаете? Пойдемте в комнату. Мне нужно взять у вас кровь. Кровь из вены. В вашем районе в водосборе обнаружен возбудитель гепатита.

Возбудитель гепатита… При чем здесь?… Ах да! Гепатит. Ну, все правильно! Это очередная прививка, только и всего. А он так испугался. А это всего лишь прививка!

— Пойдемте, пойдемте. — Анатолий засуетился, заботливо открыл дверь большой комнаты, остановился на пороге, пропуская медсестру вперед. — Здесь будет удобней всего. Располагайтесь. Это ведь прививка? Опять прививка?

— Нет, это кровь из вены. Я возьму у вас кровь из вены. — Женщина открыла чемоданчик, достала упаковку шприцев, бутылочку с какой-то жидкостью, вату…

— Да? Ну хорошо, а я думал… Мне ведь все время делают прививки, я и подумал: опять.

— Прививки? — Медсестра с любопытством на него посмотрела. — Какие прививки? От чего?

— Ну… От разного, когда от чего. Мне говорили, но я не очень-то, знаете, в медицине.

— Готовьте руку. — Она сильно сдавила его предплечье жгутом. — Вот так, хорошо. — Ввела иглу в вену. Он отвернулся, чтобы не видеть, но тут вдруг снова запаниковал. Это ведь самый простой способ убийства: вводится какая-нибудь дрянь — и все, и готов. И экспертиза ничего не докажет, напишут: инсульт или еще что. Хотел выдернуть руку, хотел закричать, но медсестра уже вытащила иглу, прижала ватку: — Вот и все.