Кометы завораживали людей с Античности. Появление, одной за другой, трех комет в конце 1618 г. стало сенсацией. В частности, третья была впервые замечена 27 ноября, а в середине декабря стала необычайно зрелищной, с длинным эффектным хвостом. Традиционно многие считали кометы дурным предзнаменованием, пророчащим смерти королей или жестокие войны. Волею случая появление комет приблизительно совпало с началом разрушительной Тридцатилетней войны в Центральной Европе, унесшей не менее 8 млн жизней.

Возможно, Галилей намеревался держаться тихо после обеспокоившего его наступления на коперниканство в 1616 г., но было ясно, что с появлением комет он не сможет и дальше хранить молчание. Сначала Галилей не мог прямо высказываться о кометах, поскольку был прикован к постели сильными болями в течение всего периода, когда они были видимы, следовательно, не имел возможности наблюдать их лично. Ситуация стала еще более мучительной, когда иезуитский математик Римского колледжа Орацио Грасси опубликовал в 1619 г. текст своей публичной лекции по этой теме под заголовком “Астрономическое исследование трех комет 1618 года”.

Грасси, высокообразованный ученый, сценограф и архитектор, заменил Гринбергера в должности главы кафедры математики в 1617 г. Как Шейнер перед ним, Грасси опубликовал свой трактат анонимно – из страха потенциального ущерба репутации ордена иезуитов в случае, если его идеи окажутся ошибочными. Теория комет Грасси смело отходила от точки зрения Аристотеля, который полагал, что кометы находятся от Земли примерно на расстоянии Луны. Вместо этого, следом за Тихо Браге, Грасси предположил, что кометы находятся значительно дальше, где-то между Луной и Солнцем. Он основывал свой вывод на “устоявшемся законе, согласно которому чем медленнее они двигаются, тем выше находятся, и поскольку движение нашей кометы было средним между движениями Солнца и Луны, то она должна была располагаться между ними”. Грасси все еще придерживался схемы, в которой кометы, Луна и Солнце вращаются вокруг Земли. Изначальная идея Браге об удаленности комет, к слову, основывалась на невозможности зарегистрировать сколько-нибудь заметный параллакс (сдвиг относительно фоновых звезд) при наблюдениях кометы в 1577 г.

Что касается истинной природы комет, многие астрономы того времени продолжали следовать теории Аристотеля, утверждавшей, что они представляют собой испарения Земли, которые становятся видимыми выше определенной высоты вследствие горения и исчезают из виду, как только заканчивается этот горючий материал. Грасси, однако, снова последовал за Браге и предположил, что кометы представляют собой своего рода “имитационные планеты”. В этом, как оказалось, Грасси был ближе к истине, чем Галилей, позднее отстаивавший мысль, что кометы являются оптическими эффектами, а не реальными телами.

Галилей был извещен о публикации Грасси в первой половине 1619 г. Имя Галилея в этом трактате не упоминалось ни разу, и в тексте не было ничего, даже отдаленно похожего на оскорбление в его адрес, однако Галилею сообщили, что и иезуиты Римского колледжа, и влиятельная группа римских интеллектуалов, включающая Франческо Инголи – автора правок, внесенных Церковью в текст Коперника, пользуются этим трактатом для оспаривания коперниканства. Инголи прибегнул к старому аргументу Браге, что если бы Земля действительно двигалась вокруг Солнца, то наблюдения с интервалом в шесть месяцев обнаружили бы параллакс положения любого небесного тела вследствие движения Земли. В отсутствие обнаруживаемого параллакса Инголи заключил: “Из движения кометы представляется возможным не только отвергнуть теорию Коперника, но и выдвинуть аргументы, убедительность которых невозможно отрицать, в пользу неподвижности Земли”.

Столкнувшись с открытой атакой на коперниканство одновременно на нескольких фронтах в то время, когда он был еще отчаянно зол на математиков-иезуитов за предательство да еще и побуждаемый некоторыми своими римскими друзьями по переписке вмешаться в полемику, Галилео решил ответить. В то же время, понимая сопутствующие риски, он представил свои комментарии не под собственным именем; за него выступил его бывший студент Марио Гвидуччи, недавно назначенный консулом Флорентийской академии. Соответственно, Гвидуччи прочел цикл из трех лекций о кометах во Флоренции, текст которых был издан в виде трактата “Рассуждение Гвидуччи о кометах” в конце июня 1619 г.

Даже бегло просмотрев эту рукопись в конце XIX в., Антонио Фаваро, редактор Le Opere di Galileo Galilei: Edizione nazionale, собрания сочинений Галилея, обнаружил, что она по большей части была написана (и отредактирована) самим Галилеем. Хотя он не использует свой вызывающий стиль в самом “Рассуждении”, текст лекций Грасси с комментариями Галилея содержит несколько брюзгливых выпадов наподобие pezzo d’asinaccio (“шмат полнейшей тупости”), bufolaccio (“фигляр”), elefantissimo (“так тяжеловесно, что дальше некуда”) и baldordone (“полный идиот”). Галилей под видом Гвидуччи обращается к нескольким моментам “Рассуждения”. Прежде всего, он ставит под вопрос, можно ли вообще применять параллакс к кометам, поскольку в то время не было очевидно, что кометы представляют собой твердые тела, а не оптические явления, вызванные отражением света от пара (аналогичные радуге, северному сиянию или гало). Галилей замечает:

Еще один аргумент в публикации Грасси вызвал нападки Галилея. Грасси писал: “Было установлено длительным опытом и доказано обоснованиями из оптики, что все предметы, наблюдаемые с помощью этого инструмента [телескопа], выглядят большими, чем предстают перед невооруженным глазом, однако согласно закону, что увеличение кажется тем меньшим, чем дальше находится предмет от глаз, это приводит к тому, что неподвижные звезды, наиболее удаленные от нас объекты, не получают различимого увеличения телескопом. Следовательно, поскольку комета выглядит совсем слабо увеличенной, приходится утверждать, что она более удалена от нас, чем Луна”. Грасси, очевидно, ссылается здесь на “закон”, в соответствии с которым увеличение телескопа зависит от расстояния до объекта.

К сожалению, такого закона нет. Галилей, все воспринимавший лично, по-видимому, решил, что эта реплика ставит под сомнение его собственное понимание телескопа. Естественно, он не мог оставить это без ответа. Астрономом, лучше всех понимавшим оптическую систему телескопа в то время, был Кеплер. Увеличение телескопа определяется только фокусными расстояниями – длиной отрезка до точки за линзой, в которой фокусируются лучи света, падающие на нее параллельно ее центральной оси, – объектива и окуляра. То, что Грасси, который позднее много писал об оптике и читал книгу Кеплера, сделал подобное утверждение, несколько странно, и, возможно, он просто оговорился.