– Нет, я еще никого не видел.

«Благодаря вам», – хотел добавить Бошемэн, но, конечно, сдержался. Он с любопытством взглянул на Жильбера, начиная догадываться, зачем Гадоберов включили в первый список. Бедная девочка.

– Простите, господа, меня зовут, – сказал он, решившись наконец ретироваться.

Дювалон всегда претендовал на большее, чем представлял собой. Вот и сейчас он был разодет, словно какой-то принц. Ярко-зеленый длинный фрак с бриллиантовыми запонками и импровизированный трон, на котором он восседал, окруженный губернатором, мэром и дамами.

– Добрый вечер, дамы, господа. – Теофил поклонился в знак приветствия. Ему ответили тем же, но без особого энтузиазма.

– Теофил, ты выглядишь шикарно в этой униформе. Только гляньте, как он сохранился, – обратилась Вербена к остальным, затем сказала Бошемэну: – Ах, если бы вы были помоложе, Теофил!

– Я не ищу жену, Вербена, – прервал ее Бошемэн.

– Хм, – фыркнула та. – Я тоже не ищу себе мужа.

Внезапно все замолчали, и даже оркестр перестал играть.

Все смотрели на вход, где Леон и Мишель Мартино сняли свои плащи и предстали перед публикой в экстравагантных нарядах. Большинство мужчин не могли оторвать взгляда от откровенного платья Мишель. Женщины же возмущенно перешептывались, а то и вовсе закрывали глаза веерами. Музыка вновь заиграла, первый шок от появления парочки прошел, и все вернулись к своим разговорам, а чета Мартино подошла к трону, чтобы приветствовать хозяев бала. Вербена наклонилась к уху Теофила.

– Святые угодники, у нее соски видны в вырезе платья, а на нем, похоже, даже белья нижнего нет.

– Ах, увольте меня от этих пошлостей, – прошептал Теофил. – Простите меня, мадам, но мне просто необходим глоток шампанского.

Пробираясь к выходу, Теофил думал о том бале, что давали в Новом Орлеане в честь великой победы. Но тогда люди праздновали свободу и честь, доблесть и храбрость, а что праздновали здесь? Власть и богатство? Боже, куда катится мир?

На веранде, где уже становилось свежо, Теофил заметил Блеза с подносом, на котором стояли бокалы охлажденного шампанского.

– Блез, я возьму один, – взяв бокал, он его тут же осушил.

– Мне кажется, месье Тео, вы и со вторым вполне справитесь.

– Пожалуй, ты прав.

Филипп стоял на веранде, глядя, как Теофил Бошемэн, взяв у Блеза еще один стакан шампанского, отправился гулять по саду. Молодые креолки, ради которых он так разоделся сегодня, не обращали на него внимания, оглядывая с ног до головы гибкое молодое тело мулата и его красивое лицо. Филипп был взбешен. Он вообще недолюбливал этого раба, а сейчас, когда он был уже крепко пьян…

– Эй, ниггер! – налетел он на Блеза. – Какого черта ты здесь делаешь? Ты же должен обслуживать гостей в саду, а не на веранде.

– Но меня позвали, месье.

– Не смей отвечать мне, черномазый ублюдок, просто проваливай отсюда, пока я не приказал тебя выпороть.

Блез ретировался, и Филипп проводил его недобрым взглядом. Но его злоба прошла, как только он увидел Мишель Мартино на веранде. Девушка была одна, и ей явно было скучно.

– Добро пожаловать в Саль-д'Ор, Мишель, ты выглядишь… – взгляд его упал на грудь женщины в вырезе платья, – божественно.

Мишель ответила весьма холодно, но молодой донжуан решил, что это просто игра на публику.

– Не желаешь еще шампанского?

Глаза девушки прищурились презрительно.

– Нет, спасибо.

Но Филиппа уже понесло, он не мог остановиться.

– Пойдем прогуляемся по саду, я покажу тебе самые дальние уголки, нам никто там не помешает.

– О Боже, Филипп, я же сказала «нет», что тут непонятного?!

– Мишель, – решился Дювалон-младший на последнюю попытку, – я знаю, что ты хочешь меня так же сильно, как и я тебя.

Глаза девушки вспыхнули злым огоньком.

– Разве? – сказала она с издевкой, достаточно громко, чтобы слышали окружающие. – А я думала, что тебе нравятся женщины с более смуглой кожей.

Девушки за спиной Филиппа захихикали. Он бросил на них жалкий взгляд, а когда обернулся, Мишель уже не было.

Миниатюрная железная дорога пролегла от летней кухни к дому. Настоящий паровоз с вагонами, на которых громоздилась еда и напитки, шел прямо к черному входу, где подносы забирали и относили в бальный зал, а оттуда приносили пустые грязные тарелки, кастрюли, салатницы, бокалы и отправляли все обратно на кухню, где рабы мыли их и заново наполняли едой. Этот круговорот привлекал внимание маленьких рабов. Но сам по себе паровоз не занимал их воображение, гораздо больше детей интересовала еда.

Амбруаз, высоченный, но совершенно тощий и сутулый старый негр, шеф-повар Дювалона, выскочил из летней кухни с поварешкой.

– Я вам покажу, сорванцы, как еду воровать!

Дети бросились врассыпную, но не убежали далеко, а лишь спрятались в кустах.

Бормоча недовольно себе под нос, Амбруаз вернулся на кухню. Он начал подгонять своих помощников, которыми сегодня были Зенобия, тетушка Лолли и Лилиан. Дядюшку Проспера тоже просили прийти, но он отказался наотрез, заявив, что если Леон пошлет его, то старый негр отправится в бега.

Амбруаз слонялся по кухне, нервно вышагивая и раздавая распоряжения направо и налево, чем только вносил хаос в процесс приготовления.

– Да что ты мельтешишь перед глазами? – не выдержала тетушка Лолли.

– Ах, прости, сестра, если нагрубил, просто эти сорванцы воруют еду с поезда. Ведь если Дювалон застукает их, то спустит шкуру с мальцов, а меня сварит в масле.

– Разве герцог не кормит своих рабов? – наивно спросила Лилиан.

– Тебе повезло, сестра, ты живешь у черта на рогах, сама готовишь, сама и ешь, а здесь у нас рабам приходится воровать еду или ловить змей и лягушек по ночам, чтобы набить брюхо.

– Глупо, – встряла в разговор Зенобия. – Разве раб не будет работать лучше, если его нормально кормить?

– Если раб будет плохо работать, его либо забьют до полусмерти, либо…

– Ну а как же остатки, ведь семья большая, наверняка что-то остается.

– Нет, все скармливают псам. Герцог говорит, что не стоит портить раба объедками с домашнего стола.

– Не знаю, не знаю, – проговорила тетушка Лолли. – У нас в Виктуар все не так. Внуки Бошемэна любят меня как родную.

– Это ненадолго, сестра, – ответила ей Зенобия. – Они вырастут и избавятся от тебя, как только ты станешь им не нужна. И никто из них не вспомнит, как ты подтирала их задницы, вытирала сопли и прикрывала их бездумные шалости, чтобы им не досталось от папочки с мамочкой.