Не знаю, что на меня тогда нашло, но после этих слов я расплакалась. Вскочила с места, чудом не ударив попытавшегося меня остановить Марка, и бросилась к выходу. Не слыша, что кричит мне вдогонку Ермилин, распахнула дверь и кинулась обнимать застывшего от удивления старика. Тот застыл удивленным истуканом, а я с каким-то болезненным наслаждением ревела и вдыхала горький запах травы, исходящий от его седых волос.

Только потом в голову пришла мысль, что лесника могли захватить в плен,  и за дверью он мог стоять не один, и таким порывом я подвергла нас смертельной опасности, но в тот момент я вообще ни о чем не думала. Обнимала опешившего лесника и ревела. Дед Дима  гладил меня сухой рукой по волосам и что-то неловко бормотал, а я слышала, как позади так же громко и несдержанно плачет Егор.

- Ну все-все, - Марк осторожно оторвал меня от смущенного вконец дед Димы и протянул кружку с водой.

Придерживал ее за дно, пока я дрожащими руками хватала за глиняные бока и, судорожно захлебываясь, глотала. Вторую руку положил мне между лопаток и осторожно надавил, словно опасался, что я вот-вот рухну на пол.

- Давно пора была тебе выплакаться, - шепнул он, осторожно приобнимая за плечи:  - Я все ждал, когда же ты взорвешься.

После его слов стало легче, и даже зарождающийся стыд за истерику жалобно дернулся и скрылся, оставляя после себя лишь легкую досаду. А, когда я заметила, что Ермилин вдруг начал улыбаться и действительно с облегчением выдохнул, исчез совсем. Дед Дима же смущенно потоптался на пороге, пробормотал что-то вроде: "Довели девку молодую, ироды" и вышел на крыльцо. Вернулся оттуда, волоком таща за собой огромный мешок.

- Вот вам. – довольно произнес и с грохотом бухнул его на землю: - На неделю хватит.

Внутри оказались кое-какие полезные вещи, вроде посуды и легких покрывал, и много еды: овощи, консервы, фрукты, сахар, чайные пакетики и даже пачки приправ. Дед Дима, и правда, был в отличной для своего возраста форме – не представляю, чтобы кто-то еще из знакомых мне стариков смог бы протащить через лес такой баул.

Пока мы с Егором, дружно утирая все еще текущие по щекам слезы, разбирали мешок и придумывали, что будем накрывать на стол, лесник вошел внутрь, тяжело опустился на низкую табуретку и начал рассказывать, что происходило в «большом мире». По его словам, помимо тех двух людей, что преследовали нас вчера, в районе появилось еще несколько незнакомцев, разыскивающих нас. Причем местным они представлялись по-разному: то нашими друзьями, то полицией. Но, самое интересное, что почти каждый дом они обходили дважды, отдельно друг от друга.

- Может, правда полиция? - предположила я.

- Не похожи, - махнул рукой дед Дима. – Виделся с этой «полицией». Бандюганы чистой воды.

Это были плохие новости. Сколько мы не думали, так и не смогли понять, кому еще, кроме людей старшего брата Егора, умудрились перейти дорогу, и кто еще вдруг выслал за нами слежку.

Не было ни одной дельной идеи на этот счет, а лесник продолжал утверждать, что никуда уходить сейчас нельзя. Преследователи расположились едва ли не в каждой деревне в округе, а значит спрятаться здесь – пока единственный вариант.

- Хотя бы на недельку, - настаивал он.

Деваться было некуда, и, в итоге, неделька растянулась на целых две. Сами того не замечая, мы даже привыкли к жизни в сторожке. Еды дед Димы хватило чуть больше, чем на семь дней, но лесник приходил к нам еще несколько раз и приносил еще, из-за чего в подполе под домом были забиты все три деревянные полки. В один из последних дней лесник принес еще и старый телефон жены, пояснив это короткой фразой: "на всякий случай". В лесу он, конечно, не работал, но мог нам пригодиться потом. А еще старик сообщал новости, которые, к сожалению, нас не радовали: преследующие нас незнакомцы уезжать не собирались, расположились в селах и упорно продолжали поиски.

Дни свернулись в бесконечную вереницу. Страх и напряжение сводили с ума, но мы продолжали терпеливо выжидать. Меня все чаще посещали мысли о папе и тёте. Иногда они даже снились мне ночью, после чего, я просыпалась в холодном поту. Марк пока держался, но я видела, как нервно подрагивали его руки, и как в глазах все чаще мелькала болезненная тревожность.

Не знаю, сколько бы еще мы ходили по замкнутому кругу, если бы ровно через десять дней, всего за пару часов до рассвета, нас, наконец, не нашли…

Иногда мне кажется, что судьба в те дни совсем обезумела и, словно чокнутая, играла с нами в жестокие кошки-мышки. Все, что с нами происходило, можно было назвать либо тотальным невезением, либо невероятной удачей.

Вот, например, то, что Марк проснулся настолько рано и вышел во двор, подышать воздухом, хотя никогда прежде такого не делал - было настоящим чудом. И что сквозь густой туман случайно услышал далекий лай собак, которых не должно было здесь быть – тоже иначе, как подачкой удачи, назвать невозможно.

Дед Дима собирался возвращаться только через три дня, и уж точно не взял бы с собой собак, а значит, нам нужно было бежать.

Снова.

Я плохо помню, как мы хватали первые попавшиеся пожитки и выбегали в еще серый лес. Все было в тумане, причем и в прямом, и в переносном смысле - местность впервые за долгое время обволакивал молочно-белая вязкая пелена. С нами была довольно подробно нарисованная лесником карта, но сейчас она была абсолютно бесполезной, поэтому приходилось полагаться на интуицию и все ту же вредную удачу. Мы бежали молча, сцепившись за руки, чтобы не потерять друг друга в густом мареве. Лишь примерно через полчаса плотный туман начали пробивать первые лучи солнца, а мы молились, чтобы нас не занесло куда-нибудь в чащу, откуда уже не найдем выхода.

Мы бежали, куда глядят глаза, и я впервые в своей жизни потеряла полный контроль над ситуацией. Собачий лай становился то тише, то громче, но никто из нас даже приблизительно не мог понять, как далеко находятся преследователи.

Когда марево вокруг нас стало еще более влажным и вязким, а где-то совсем рядом послышался неспокойным всплеск воды, я подумала, что нам снова повезло. Едва ли не единственным воспоминанием из школьных уроков ОБЖ осталось правило - найти реку, потому что каким бы густым не был лес, все жилые постройки обязательно будут строиться возле неё. Если мы нашли реку, то вероятность блуждать до смерти снижалась, но я еще не знала, что это не главная наша проблема.

Туман, будто издеваясь, начал таять стремительно, исчезая буквально на глазах. Пространство, которое только недавно было занавешено плотной шторой, становилось прозрачным, а вокруг, как оказалось, не осталось ничего, кроме широкого поля, далекой опушки леса на горизонте и обрыва, с которого мы чудом не скатились.

- Черт! - выругался Марк.

Я вовремя схватила за руку Егора. У мальчика из-под подошв уже выбились камни и полетели в пропасть. Еще шаг, и он бы поскользнулся на высохшей глине, отправляясь следом.