- Ты придурок? - раздался глухой удар, а потом второй обиженный голос гнусаво хмыкнул:

- А что мне лезть туда предлагаешь? Нет там никого, смотри.

Еще один камень был запущен дальше, примерно туда, где лежал Марк. Снова глухой стук и тишина.

- Я хоч…

Второму мужчине явно не понравился такой способ проверки, и он только собирался сообщить об этом своему напарнику, но его прервали. Удушающую тишину изнывающего от жары леса неожиданно разорвал лай. Громкий агрессивный собачий лай, словно бешенного пса держали на привязи и не давали дотянуться до добычи, что буквально маячила у его носа. Потом к нему присоединились  громкие мужские крики, а еще через мгновение плавившийся воздух разорвал хлопок выстрела.

- Твою мать! Что это!?

- Лесник, ***! Я тебе говорил, что деда грохнуть надо было!

Овраг был позабыт преследователями, а я в очередной раз поразилась собственной выдержке в момент, когда чужая ладонь схватила мое запястье, а мне снова удалось сдержать вопль.

Это был Марк. Парень, уже не обращая внимания на шум, вскочил, дернул меня за руку и потянул за собой.

- Вон они!! - конечно, было бы глупо полагать, что нас не заметят, но поднятая дед Димой суматоха давала нам надежду и необходимую фору, которой и решил воспользоваться Ермилин.

Собачий лай раздавался уже совсем рядом, и последнее, о чем сейчас нужно было думать этим двоим – это мы. Собственная жизнь, уверенна, была им гораздо важнее.

Я плохо помню, как мы бежали по оврагу, на чистом адреналине перепрыгивая высокие плотные кусты, проваливаясь в скрытые ветками ямки и чудом не ломая ноги. Плохо помню, как карабкались потом по скользким краям, цепляясь за хрупкую траву, как неслись по молодой березовой роще, как пытались понять, куда бежать дальше и разобраться в карте прямо на ходу. Как задыхались и дрожали от страха, но все же решились на остановку, тоже помню плохо, словно я была не участницей всех этих событий, а смотрела фильм по телевизору.

- Ася, телефон. - я закрыла глаза, чтобы прийти в себя, но, кажется, умудрилась задремать, прислонившись к тонкому стволу дерева.

Теперь меня не беспокоили никакие жучки, что нагло переползали из глубоких борозд на черно-белой коре в мои волосы. Я устала так, что совершенно не соображала, но Марк настойчиво потрепал меня по плечу и снова повторил:

- Телефон.

- Зачем? – глаза пришлось все же открыть, стянуть с гудящий плеч маленький рюкзачок с нехитрыми пожитками, которые удалось забрать утром из дома дед Димы, и достать-таки телефон: - тут же все равно связь не ловит.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Связь не ловит, - мрачно хмыкнул Ермилин, забирая гаджет, - а вот нас с ними поймать очень даже могут.

Я нахмурилась и непонимающе моргнула.

- Думаешь, нас по ним выследили?

Марк кивнул.

Егор, смертельно уставший и бледный, вышел из кустов, куда недавно уединялся, подошел ближе и буквально рухнул на землю. Он положил голову мне на колени и устало застонал, а я погладила его по грязным встрепанным волосам.

- Так они же выключены были с самого начала.

- Черт его знает, как это работает, - Марк тоже опустился на пятую точку, согнул перед собой колени и уложил на них сложенные руки. - Слышала, они про девайсы говорили? Так вот, я зуб даю, что на нас следилка. И работает она наверняка через телефоны, другого варианта не вижу.

Я снова откинула голову на дерево и, не сдержавшись, тоже хныкнула. Всего один раз, чтобы хоть немного облегчить душащие изнутри страх и усталость. Не успела открыть глаза, как почувствовала, что рядом садится Марк. Несмотря на жару, одну руку он просунул мне под голову и обнял за плечи, а другой накрыл ладонь, которой я гладила волосы задремавшего Егора.

Было ужасно неудобно, но я уткнулась носом в покрытое татуировками плечо и глухо спросила:

- Что теперь делать будем?

- Телефоны здесь оставим. Так рисковать больше нельзя.

После его слов появились мурашки. Показалось, что этим мы отрежем последнюю ниточку, связывающую нас с большим миром.

- Пока, наверное, нужно найти сторожку? – предположила несмело: - Дед Дима ведь обещал, что придет туда?

Ермилин согласно кивнул и чмокнул меня в макушку:

- А больше нам и некуда идти, - хмыкнул он. - И надеяться тоже больше не на кого.

Он на секунду замолчал, а потом мотнул головой и строго нахмурился:

- Все, подъем. Нужно еще разобраться в карте и до темноты добраться. Потом решим, что дальше делать.

Нам наконец-то повезло: ночь решила не упрямиться, как прошлые, и встретить нас духотой, лишь чуть менее липкой и удушливой, чем дневная. С первого взгляда, ничего хорошего в этом не было, особенно учитывая огромное количество повылезавших насекомых, но с другой, если бы было прохладно, пришлось бы выбирать между разведением костра, а значит возможностью быть обнаруженными или  простудой, которую было очень легко подцепить в отсутствии тепла.

Я сидела в единственной комнате сторожки рядом с сонным Егором и осторожно гладила его по жестким волосам. Мальчик не мог нормально заснуть уже три часа, нервно дергался каждые пять минут и озирался по пустому полуразрушенному помещению, словно в каждом углу искал притаившихся врагов. Старый матрас на единственной кровати еще днем мы выбили от пыли и освежили водой из крохотной речки неподалеку. Туда и уложили мальчика, решив, что сами будем ночевать на улице на широком крытом крыльце. Но засыпать одному Егору было страшно, поэтому я и сидела рядом, терпеливо дожидаясь, пока его неспокойное дыхание станет ровным.

Прошло еще какое-то время, и я даже не заметила, как вместе с Егором задремала и сама. Пришла  в себя, когда на плечи опустилась тяжелая кофта. Нервно вздрогнула и подняла глаза. Силуэт Марка терялся в сгущавшейся темноте, но я все еще могла рассмотреть некоторые черты его лица, которые сумерки будто припорошили бесцветной краской.

- Прости, не хотел будить. – виновато покачало головой Ермилин.

Я мотнула головой и дернула плечами. Прижала палец к губам, кивнула на Егора, а потом на дверь. Мальчик жмурился, у него нервно вздрагивала губа, а на лбу сошлись беспокойные морщинки, но он совершенно точно спал.