Когда я пришел, телефон был свободен — постояльцы разбрелись по столикам и ужинали. Штеффи оказалась дома, взяла трубку, мы наскоро обменялись любезностями, и я спросил, не может ли она связаться с поверенным Барбары.

На том конце провода повисла тяжелая пауза, и Штеффи проговорила:

— Что стряслось?

— Да ничего особенного.

— Не заливай, Зак. С какой это радости тебе понадобился юрист?

Пришлось все ей рассказать. Когда я умолк, Штеффи закричала, заплакала, но быстро взяла себя в руки и пообещала сегодня же вечером поговорить с юристом, если сумеет связаться. В крайнем случае — в понедельник утром. Как только что-нибудь узнает, тотчас же мне перезвонит.

В столовую я заходить не стал, хотя и успел оценить вывешенное неподалеку меню: эскалопы с розмарином на шампурах, креветки с салатом из белой фасоли, голубятина в медовой корочке под оливково-лимонным соусом, седло барашка и рагу с черным перцем. У Крисси с Чарли за столиком было свободное место — видимо, приберегли для меня. Поесть я, конечно, не отказался бы, а вот общаться мне что-то не хотелось.

Я вернулся в свой домик. Дверь почему-то оказалась открыта — не припомню, чтобы я ее так оставил. Заглянул и увидел, что на кровати кто-то сидит. Это была Тиффани Сен-Джеймс.

— А-а, вот и крепенький пожаловал, — сказала она.

Я осторожно зашел.

— Удивлен?

— Несказанно.

— Рад?

— С чего это мне радоваться?

Она вздернула носик.

— Мог бы сказать, что рад.

После нашей последней встречи она переоделась. Теперь это была не пляжная девочка, а королева бала. Черное облегающее платье, черные шпильки на тоненьких ремешках. Для Харбор-Айленда немного чересчур. Волей-неволей приходила мысль: разоделась, а пойти некуда.

— Тиффани, что ты здесь делаешь?

— Мне было скучно. Хотелось чем-нибудь заняться. — Она поигрывала локоном, намотав его на палец: сунула в рот, пососала, взглянула на меня в упор. В зеленых глазах пылал огонь — хорошо отрепетированный огонь. Жалкое зрелище.

— Хочешь, пройдемся и что-нибудь придумаем? — предложила она.

— Нет.

— Тогда можно заняться чем-нибудь прямо здесь.

— Неудачная мысль.

— А по мне, так очень даже неплохая. — Она скинула туфли и прилегла на постель. — Иди сюда, расслабься.

Возле кровати стоял комод с зеркалом. Я подошел к нему и стал себя рассматривать. Потом обернулся к визитерше и говорю:

— Я похож на идиота?

Тиффани повернулась ко мне спиной. Протяжно вздохнула. Я уселся в кресло, рядом с которым стояло ведерко со льдом. Снял крышку. Взял бокал, плеснул джина, сыпанул пригоршню льда. В отличие от рома джин я пью только разбавленным. Пригубил.

Девица вскочила на постели и с лукавой веселостью отпрыгнула в сторону, словно приглашая меня поиграть.

— Что пьешь?

— Что нравится, то и пью. Спиртное.

— Ой, обожаю! Плесни и мне глоточек.

— Обойдешься.

— Почему?

— Молода еще.

— С чего ты взял?

— Тебе же девятнадцать.

— Кто проболтался?

— Линфильд Педерсон.

— Кто-кто?

— Здешний инспектор. Он к вам вчера приходил, про Брюса Геннона спрашивал.

— А-а, этот злобный дядька. Ему лишь бы поспрашивать. Такой допрос учинил.

— Что ты ему сказала?

— Да почти ничего. С ним Зой беседовала.

— Она всегда за всех отдувается?

— Ну в основном. Она же умная и знает, что да как.

— Где вы познакомились?

— С кем?

— С Зой и Бирмой Дауни.

— Да все по клубам тусовались. Бирма узнала, что я хочу быть моделью, и пообещала помочь. Она же раньше по подиуму ходила, только теперь ей уже под тридцать.

— А Зой?

— А что она?

— С ней тоже в клубе встретились?

— Ага, она подруга Чери.

— Это что за птица?

— Чери Свонсон. Тоже мечтает о славе модели. Мы с ней раньше вместе работали, а потом Бирма стала ей помогать деньгами, так что она ушла. Чери — красавица. Высокая, стройная и совсем без титек. Как я ей завидую! А то у меня слишком большие, уж очень. Ведь правда, как ты думаешь?

Я встряхнул лед в бокале. Джина осталось совсем на донышке.

— Ну а про Зой расскажи. Чем она занимается?

Девица пожала плечами:

— Кто ее знает. Ухаживает за Бирмой. — Она погрызла ноготь, сплюнула. — Раньше она, я думаю, была кем-то вроде личного тренера или инструктора. Она спортивная: каждый день пробегает по десять миль да еще владеет приемчиками — ну, наподобие карате, только по-другому называется. Кха-кхе…

— Тхе-квон-до.

— Точно. Какой ты умненький. И очень симпатичный. Нам с тобой непременно надо перепихнуться.

— Отвали, Тиффани.

Да, дулась она фирменно. Вот и теперь изобразила на редкость удачную физиономию.

— Какой ты грубый. А я-то собиралась тебя порадовать…

— Ты и Брюса Геннона порадовала?

Она вздрогнула — еле-еле, но я заметил.

— Хотела. Только у него всегда времени не хватало. Зато он обещал, что мы обязательно пересечемся и тогда… — Она оборвала фразу на полуслове. — Как жаль его. Такой умница, а как заговорит — просто Пол Маккартни.

— Как вы с ним познакомились?

— Само собой получилось. Приехала на Багамы, гуляла, шаталась…

Я сидел и прикидывал, кого я бы взял на роль Тиффани Сен-Джеймс, если бы моя жизнь была фильмом. Пожалуй, одну из сестер Аркет — ту, пухленькую, с писклявым кукольным голоском. Внешне — святая простота, и куда умнее, чем хочет казаться.

— Вы с Генноном переспали?

— А тебе-то что? — Она изобразила праведное негодование, так себе актриска. — Нет. Мы и знакомы-то были два дня от силы.

— А вчера вечером он предложил подбросить тебя до дома, так?

— Да.

— Почему же тогда ты сидела за рулем?

— Тебе не надоело спрашивать? Ты еще зануднее, чем тот инспектор.

— Мне просто непонятно: если Геннон предложил тебя подвезти, почему тогда ты управляла?

— А что тут такого? Захотелось самой порулить, и он разрешил. Эти штучки похожи на карусели — когда ездишь на машинках и все друг в друга врезаются.

— Ты доехала до своего дома, сошла, а Геннон с Барбарой направились дальше. И больше ты их не видела.