После гибели Анатолия сотрудники окружили меня любовью и вниманием. У моего отца, мы уже знали, прогрессировал рак легких, но он всегда спрашивал у мамы, почему Аня плачет, ни с кем не разговаривает, почему Анатолий не приезжает, почему у нас так тихо. А мы от него все скрывали. Он умер, не зная, что Анатолий погиб. Может быть, и догадывался: просил поднести к нему Валерия, гладил его по головке и все время напоминал, чтобы мама жила со мной, только со мной.

Через некоторое время меня вызвали в финансовый отдел ГВФ, назначили пенсию на Валерия — 634 рубля, так как в личном деле Анатолия из родственников числились только я и сын, а тетя, которая его воспитывала, к тому времени уже умерла. Пр и-мерно через два-три месяца из Орловской области приехала мать Анатолия, пришла к нам, вот тут-то мы с ней и познакомились. Она рассказала, что два ее сына, моложе Анатолия, погибли на фронте еще раньше его, она осталась в деревне совсем одна, решила приехать к дочери Надежде, которая жила в комнате тети (одно время, еще при жизни Анатолия, Надежда жила у нас). Мать Анатолия, Евдокия Васильевна, очень подружилась с моей мамой, поэтому каждый день приезжала к нам, а когда мы переехали на 1-й Аэропортовский проезд, то и неделями жила у нас. Они с Надеждой стали хлопотать о ее прописке в Москве, но, поскольку она приехала с оккупированной немцами территории, в прописке отказали. Вот здесь я впервые обратилась к своему начальнику отдела полковнику Леониду Максимовичу Збраилову с просьбой помочь в этом вопросе. Он знал о моей болезни после гибели Анатолия и все время хотел чем-то помочь, спрашивал: «Хотите, мы комнату вам дадим?» А я считала, что раз мы остались втроем — я, сын и мама, — то нам и нашей двенадцатиметровой комнаты достаточно. В то время наш отдел арестовывал много диверсантов, перебежчиков, и их комнаты доставались отделу, поэтому все наши сотрудники, кто нуждался в жилплощади, были ею обеспечены.

Евдокия Васильевна жила с дочерью, воспитала ее сына и всю жизнь была благодарна мне за все, что я для нее сделала. Надя работала в булочной, затем в кафе, воспитывала сына Алика, помогала растить двух внуков. В 1972 году она очень меня выручила. Дело в том, что у меня после двух хирургических операций был низкий гемоглобин, а предстояло делать третью операцию. Тогда она достала мне большую банку черной икры, которая меня и выручила: подняла гемоглобин. Мы с Валерой и Михаилом Ивановичем хоронили Евдокию Васильевну, а затем и Надежду на Хованском кладбище, по месту их жительства. Когда Алик терял работу, Валера помогал его семье, пока там все не наладилось.

Что означает имя Анатолий? В детстве Анатолий часто замкнут и стеснителен. В отношениях с окружающими спокоен и может найти общий язык с разными по характеру людьми. Если он руководит, то при этом не допустит унижения человеческого достоинства. Анатолий рассудителен, уравновешен и умеет завоевывать доверие женщин. Ему больше нравятся блондинки. Хорошие отношения с родителями жены устанавливаются сразу, с тестем они становятся хорошими друзьями. Так все и было! Знак зодиака — Дева, по восточному гороскопу — Петух.

* * *

Вернусь к началу работы в органах госбезопасности. Мне объяснили, чем занимается контрразведка, какие задачи стоят перед ней. С первых дней войны контрразведчики вели беспощадную борьбу со шпионами, предателями, диверсантами, дезертирами и всякого рода паникерами и дезорганизаторами. Противник активно использовал бывших военнослужащих Красной армии, которые под видом побега из плена направлялись для внедрения в боевые подразделения. Эти агенты помимо всего имели задания по ведению пораженческой агитации, распространению провокационных слухов, склонению военнослужащих к переходу на сторону врага и сдаче в плен.

Усвоив основные задачи, я стала привыкать к распорядку отдела. Нам внушили, что каждый сотрудник должен знать только то, что ему требовалось по работе, конспирация была во всем. Мне дали псевдоним «Хаценко» — созвучно с фамилией Харитонова, которую я тогда носила. Все донесения подписывала этим псевдонимом. Выдали оружие — маленький пистолет, не помню, какой системы. Он всегда лежал в моей сумочке и был такой тяжелый, что пробил дно нескольких сумок. Анатолий, приезжая домой, всегда чистил и смазывал его. Вместе с оружием лежала записная книжечка, где я зашифрованно записывала задания, делала небольшие наброски о каждом проверенном объекте.

В 1944 году, еще до гибели Анатолия, на шоссе Энтузиастов двое подростков днем напали на сотрудницу Московского уголовного розыска, у которой пытались вырвать сумочку. Она отчаянно сопротивлялась, но, видя, что силы на их стороне, выхватила из сумки оружие и выстрелила одному в ногу, он упал и остался лежать, а второй убежал. В отделении милиции, когда разобрались, женщину отпустили, сообщив об этом в МУР. И наш Леонид Максимович решил отобрать у нас, женщин, оружие, чтобы за его пропажу нам не попасть под трибунал. Мы сложили оружие в сейф, а брать его с собой могли только с разрешения начальника отдела.

Выдали удостоверение сотрудника НКВД, которое в работе почти не применялось, держали его в сейфе. В целях конспирации нам давали документы, зашифровывающие нас и нашу ведомственную принадлежность. Главным из документов прикрытия являлось удостоверение уголовного розыска, которое выдали всем сотрудникам «установки» и наружной разведки. Другие документы у всех были разные. У меня имелись удостоверения Наркомата среднего образования и работника почты и связи, а иногда срочно выписывали то, что непосредственно требовалось для выполнения конкретного задания.

Сотрудники отдела были молодые, пришли в органы по путевкам из райкомов комсомола, с заводов, фронта. Чтобы узнать, с чего начинать нашу работу, ко мне прикрепили на полмесяца Веру Канзинбаеву, которая работала в «установке». Походила она со мной всего дней пять, показала, как работать с домовой книгой, ориентироваться с бухгалтерскими карточками, подбирать источники для сбора сведений на объектах. Я быстро все усвоила, у меня принял экзамены Толя Железников, ее муж, и с того времени по заданиям уже ходила одна, ориентируясь на месте, как и что делать. В отделе говорили, что я была очень дотошная, вытрясала от источников все, что им было известно, до самых мелочей. Узнавая о связях объекта, устанавливала их адреса, ездила туда, поэтому мои установки были полные, четкие, я отвечала на все поставленные вопросы оперативного работника, который давал эти задания. И многие оперуполномоченные Управления особых отделов на своих заданиях писали: «Просим исполнить «Хаценко». В отделении «установки» только