– Они не шалят? – спросил он, и дочь ответила, что нет.

Старший мальчик уже заканчивал школу, и оценки у него были прекрасные, учителям на удивленье.

– Я тебе пришлю его табель, – пообещала дочь. – А завтра скину фотографии на телефон. У меня такие красивые сыновья, ты будешь гордиться.

После этого разговора Абдикарим долго сидел. Наконец он встал и по темным улицам пошел домой. Когда он лег и закрыл глаза, то увидел перед собой людей в парке – в зимних куртках и флисовых жилетах, с открытыми добрыми лицами. Среди ночи он проснулся в замешательстве. Что-то в душе не давало ему покоя. Что-то очень знакомое из далекого прошлого. Когда он проснулся еще раз, то сообразил, что видел во сне старшего сына, Бааши. Он был серьезным мальчиком, и лишь несколько раз за недолгую жизнь сына Абдикариму пришлось ударить его, чтобы научить уважению. Во сне Бааши смотрел на отца, и в глазах его застыла растерянность.

Боб с Джимом выдержали еще один вечер в доме Сьюзан. Ужинали замороженной лазаньей, разогретой в микроволновке. Зак трескал сосиски для хот-догов прямо с вилки, как эскимо на палочке. Собака спала на устланной шерстью лежанке. Джим покачал головой, давая Бобу понять, что не стоит сразу выкладывать Сьюзан про переписку Зака с отцом. Потом Джим вышел в другую комнату, чтобы ответить на звонок Чарли Тиббетса, а когда вернулся и снова сел, начал докладывать:

– В общем, так. Говорят, народу понравилась моя речь. Меня рады видеть в родном городе и все такое. – Он взял вилку, поковырял лазанью. – Все счастливы. Люди всегда счастливы, сбросив с себя груз вины белого человека. – Кивнув Заку, Джим продолжил: – Твою глупую выходку скоро станут расценивать как мелкое хулиганство, каковым она и являлась. К тому моменту, как Чарли доведет дело до суда, пройдут месяцы. Он знает, как грамотно тянуть время. Никто не захочет ворошить прошлое.

Сьюзан шумно выдохнула.

– Будем надеяться.

– Полагаю, эта балда, Диана Додж из прокуратуры штата, бросит попытки представить дело как нарушение гражданских прав. А даже если не бросит, ей все равно понадобится одобрение Дика Хартли, которого старый болван ей не даст. Это я сегодня ясно понял. Люди были рады меня видеть, и он не станет раскачивать лодку. Звучит напыщенно, сам знаю.

– Самую малость, – кивнул Боб, наливая вино в кофейную чашку.

– Я не хочу сесть в тюрьму, – промолвил Зак почти шепотом.

– Не сядешь. – Джим отодвинул от себя тарелку. – Если собираешься ночевать с нами, одевайся. Нам с Бобом завтра далеко ехать.

Уже в номере Джим спросил Зака:

– Что такое произошло с тобой в камере, пока ты ждал освобождения под залог?

Зак, который за эти выходные стал казаться Бобу все более и более нормальным, посмотрел на Джима со слегка ошарашенным видом.

– Ну, что… Я там сидел.

– Выкладывай.

– Камера была маленькая, не больше шкафа. Вся белая и железная. Даже сидел я на железе. А снаружи стояли охранники и все время на меня смотрели. Я у них спросил, где мама. А они ответили, что ждет снаружи. И больше со мной не разговаривали. Хотя я и не пытался.

– Тебя что-то напугало?

Зак кивнул. Вид у него и сейчас был напуганный.

– С тобой плохо обращались? Угрожали?

– Я просто боялся, – ответил Зак, пожимая плечами. – Очень, очень боялся. Я даже не знал, что у нас в городе есть такое место.

– Тюрьмы есть везде. С тобой там еще кто-то сидел?

– Там только какой-то мужик матерился во все горло. Орал как псих. Но я его не видел. Охранники кричали ему: «Заткни хайло!»

– Его били?

– Не знаю. Я не видел.

– А тебя?

– Нет.

– Точно?

В голосе Джима вдруг зазвучала ярость защитника. Именно таким голосом он одернул парня, который обозвал Боба жирным идиотом. На лице Зака отразилось изумление и мимолетное выражение тоски, когда он понял: этот человек готов за него убить. Тот самый отец, о котором мечтает любой ребенок.

Боб встал и прошелся по комнате. Обуревавшие его чувства были невыносимы, и он сам не мог дать им определения.

– Дядя Джим о тебе позаботится. Он всегда обо всех заботится.

Зак посмотрел на одного своего дядю, на другого…

– Вы тоже обо мне заботитесь, дядя Боб, – произнес он наконец.

– Хороший ты человек. Честное слово. – Боб погладил племянника по голове. – Я ничего не сделал. Только приехал и разозлил твою маму.

– Мама часто злится, не берите в голову. Когда меня выпустили из камеры и я увидел вас с мамой, я тут же стал самым счастливым на свете.

– Боб тебя так осчастливил, что на другой день твоя улыбка до ушей попала во все газеты.

– Господи, Джим, да хватит уже!

– Может, телик посмотрим? – спросил Зак.

Джим бросил ему пульт.

– Ты, друг мой, должен устроиться на работу. Так что начинай думать, куда пойдешь. Кроме того, ты выберешь себе курсы, будешь учиться как следует, закончишь хорошо и поступишь в Центральный муниципальный колледж штата Мэн. Ты должен поставить перед собой цель. Так положено. Раз живешь в обществе, приноси обществу пользу.

Зак потупился, а Боб сказал:

– У тебя будет время, чтобы найти работу и встать на ноги. А пока отдохни. Мы в гостинице, представь, что это путешествие. Что за окнами у нас пляж, а не местная речка-вонючка.

– Река уже не воняет. Ее очистили, неужто не заметил? Ты правда отсталый, застрял в своих семидесятых.

– Ты у нас зато такой современный, а не в курсе, что называть людей отсталыми уже не принято. И Сьюзан туда же. Кошмар… Такое ощущение, что из нас всех я один живу в двадцать первом веке.

– А ты подай на меня жалобу, – буркнул Джим.

Зак уснул за телевизором. Негромкий храп доносился через открытую дверь в соседнюю комнату, где Джим с Бобом сидели друг напротив друга на кроватях.

– Пусть Сьюзан порадуется тому, что опасность миновала. О том, кто надоумил Зака на эту глупость, расскажем ей как-нибудь потом. Чарли Тиббетса я поставил в известность, но он все равно строит защиту на отсутствии состава преступления. Зак не знал, что в том помещении мечеть и что для мусульман свинья – нечистое животное.

– Поверит ли суд? Если Зак не знал про свиней, почему же он кинул именно свиную голову, а не куриную, например?

– Именно поэтому ты не его защитник. И вообще ничей защитник. – Джим встал, выложил ключи и телефон на комод. – Он кинул свиную голову, потому что она у него была. Зашел к другу на скотобойню, а там были только свиные головы и никаких других. Может, все-таки предоставишь это Чарли? Господи, Боб, ты меня утомил. Ничего удивительного, что ты в штаны кладешь всякий раз, как оказываешься в суде. Потому и сбежал в бесплатную юридическую помощь, кушать протертую кашку.