– Он неисправим! – покачала головой Татьяна Сергеевна.

Яна молча отдала тысячу.

Они подошли к скамейке, на которой калачиком лежал патологоанатом. Спиртным от него разило за километр. Яна видела его последний раз сравнительно недавно, но успела оценить перемены, что с ним произошли. Анатолий был весь в грязи, небрит и как-то даже похудел, потому что, скорее всего, ничего не ел, а только пил.

– Господи, Яна, а ты уверена, что он нам нужен? – затаив дыхание, спросила Татьяна Сергеевна.

– Человек пропадает, правда, я не думала, что все так запущено. Ну а что с ним делать? Не здесь же оставлять? – развела руками Яна.

Втроем они напряглись и, как бурлаки на Волге, потащили Анатолия к «Запорожцу». Увидев средство передвижения дам, таксист чуть не выронил свою ношу.

– Вы издеваетесь? Эта туша туда не влезет!

– Запихнем на заднее сиденье, – засуетилась Татьяна Сергеевна. – Все равно альтернативы нет.

И они принялись запихивать патологоанатома, словно мешок с картошкой.

Анатолий несколько раз приходил в себя и недовольно спрашивал:

– Что вы делаете, черти?

Наконец груз оказался на месте.

– Ух, запихнули! – вытерла лоб Яна. – Спасибо.

– Не за что. Вот его сумка, – ответил таксист и поспешил по своим делам.

– Ну, старушка, заводись, – попросила «Запорожец» Татьяна Сергеевна.

Огромное тело Анатолия Павловича колыхалось на заднем сиденье, в салоне раздавался дикий храп.

– У нас явно перевес, – ответила Цветкова и тут заметила, как к ним бежит таксист с битой наперевес.

– Шухер! Скорее уезжаем! Он нас убить хочет! – всполошилась она, подумав о том, что зря показала деньги.

– Я так и знала, что бандит! – побледнела Татьяна Сергеевна и выругалась как сапожник. – Беги, Яна! Ты молодая! Тебе жить надо!

– Да вы с ума сошли? Куда я убегу? Он наверняка позарился на мои деньги. Ну ничего, я отведу опасность от вас.

На этих словах Яна выскочила из машины и понеслась, словно дикий мустанг, по лужам.

Холодный ветер хлестал ее по щекам, в ушах заложило от ужаса. Цветкова напоминала себе Остапа Бендера, убегающего от разъяренных шахматистов. Но если Остап был мошенником каких поискать и получал, в принципе, заслуженно, то за что страдала она, Яна не понимала. Позади нее раздавались какие-то вопли, но она не прислушивалась. Неизвестно, сколько продолжался бы этот бег, если бы Яна не споткнулась и не влетела рыбкой прямо в прилавок с самоварами. Ее бедный лоб вошел в контакт с отполированной поверхностью одного из них, из глаз посыпались искры, и Яна провалилась в темноту.

Яна не понимала, как она попала на поселение к староверам и чем перед ними так провинилась, что они пытали ее таким изощренным способом. А именно привязали к язычку одного из колоколов и наяривали в них почем зря. От этого колокольного звона голова раскалывалась на части.

– Хватит! Прекратите! – взмолилась Яна. – У меня уже все болит.

– Плесните ей воды в лицо, – посоветовал кто-то.

– Не надо мне воды! – нечленораздельно ответила Яна и открыла глаза.

Над ней склонилась Татьяна Сергеевна с битой под мышкой.

– Ты как? – спросила она.

– Ничего.

– Ты так лихо в самовар влетела, аж звон стоял. Я, честно говоря, испугалась, – сказала Татьяна Сергеевна. – У тебя голова железная, что ли?

– Да нет, просто натренированная, – ответила Цветкова. – А как вам удалось того мужика обезвредить? – спросила Яна. – Я смотрю, биту у него отобрали.

– Да никого я не обезвреживала. Он и нападать-то не собирался! Обрадовался, что мы еще не уехали, и решил нам биту отдать, чтобы у нас хоть какая-то защита была на дороге. Его, кстати, Петром зовут. Он решил, что две убогие бабы в компании вусмерть пьяного мужика – просто находка для бандитов. А сейчас на трассе какая-то банда работает – грабит и убивает. Вот Петр и решил сделать нам, так сказать, подарок. А мы-то с тобой такое подумали… С ума сойти! Вот ведь дуры! – захихикала Татьяна Сергеевна.

Яна тоже засмеялась от радости, что все так благополучно закончилось, но колокол в голове зазвонил с новой силой, и она придала лицу серьезное выражение.

– Но летела ты очень красиво! Сапоги в одну сторону, ты в другую. И самовар навстречу! – продолжала хихикать Татьяна Сергеевна.

– Да, вот, кстати, насчет самовара, – прервала их милую беседу какая-то женщина. – А я-то за что пострадала?

– А при чем здесь вы? – не поняла Яна.

– Вот и я говорю, что ни при чем. Но вы такую вмятину сделали на моем самоваре! Кто ж его теперь купит? У него теперь нетоварный вид! – пожаловалась женщина.

– Я виновата, я и куплю, – ответила Яна.

– Он, между прочим, не дешевый. Десять тысяч стоит.

– Я заплачу сколько скажете, – вздохнула Яна, поднимаясь на ноги.

– Воду-то в нем все равно можно кипятить, – успокоила ее напоследок продавщица.

– Я не пью чай, – буркнула Цветкова.

Так и пошли они назад, к своему «Запорожцу», – Татьяна Сергеевна с битой, а Яна с мятым самоваром.

Открыв машину, они просто задохнулись от запаха перегара, повалившего из нее.

Яна в ужасе отшатнулась.

– Хоть на улице и не тепло, но придется ехать с открытыми окнами, – сказала Татьяна Сергеевна.

Яна пожала плечами, мол, а что еще остается.

– Тебе самовар-то в руках держать придется, на заднем сиденье места нет, – предупредила Татьяна Сергеевна.

– Значит, буду держать, – вздохнула Яна.

Машина под мерный храп Анатолия двинулась в путь, заведясь с первого раза.

Не успели они отъехать от города, как груз на заднем сиденье пришел в себя.

– Где это я? – промычал Анатолий.

– Лучше спроси, кто ты? – повернулась к нему Яна.

– Ой, Яночка! Я все-таки добрался до тебя! Как ты себя чувствуешь? – спросил Анатолий, косясь на водителя и, видимо, соображая, может он знать эту даму или нет? Не подводит ли его память?

– Я-то хорошо себя чувствую, а ты как? Почему в таком состоянии? – поинтересовалась Яна и заерзала на сиденье.

Ей было катастрофически неудобно. Она провалилась как-то вниз, коленки упирались в жесткую панель, а на них еще восседал деформированный самовар, который к тому же был достаточно тяжелый, а позади лежало чудище и страшно смердело. Яна не верила, что сможет продержаться в таком положении и пять минут, не говоря уже о двух часах, которые занимал путь до Рыбинска.

А вот Татьяна Сергеевна находилась в прекрасном настроении.