Между ними повисла неловкая тишина, пока Перси курила, а Саффи сосредоточенно покусывала язык. Какое бесстыдство и вероломство со стороны сестры — использовать ее любовь к местным сплетням в надежде выведать секрет! Но она не пойдет у Перси на поводу, да и к чему ей деревенские слухи? Ей уже известна правда, в конце концов, именно она прочитала дневник Юнипер, но не станет делиться его содержанием с Перси.

Саффи поднялась с максимальным достоинством, оправила платье и проверила сервировку стола, усердно выравнивая ножи и вилки. У нее даже получилось бездумно напевать себе под нос и безмятежно улыбаться, что оказалось в некотором роде утешением, когда сомнения так и лезли изо всех щелей.

То, что у Юнипер появился любовник, стало настоящим сюрпризом, и Саффи огорчило то, что сестра это скрыла, однако сам факт ничего не менял. Или нет? По крайней мере, он не менял того, о чем беспокоилась Перси; не менял ничего важного. Скорее всего, если Саффи оставит новость при себе, ничего плохого не случится. У Юнипер есть любовник, вот и все. Она молодая женщина, это естественно; пустяк, и к тому же, несомненно, преходящий. Как и прочие увлечения Юнипер, этот парень поблекнет, увянет и будет сметен тем же ветром, что принесет новую игрушку.

На улице поднялся ветер, и когти вишни зацарапали по разболтавшейся ставне. Саффи поежилась, но не от холода; зеркало над камином поймало едва заметное движение, и она взглянула на свое отражение. Огромное зеркало в позолоченной оправе висело на цепи на крюке на большой высоте. Вследствие этого оно отклонялось от стены, нависая над полом, и когда Саффи смотрела вверх, зеркало смотрело вниз, превращая ее в приземистую зеленую карлицу. Она невольно коротко вздохнула, внезапно испытав укол одиночества, устав от нагнетания тумана. Она уже собиралась отвернуться и продолжить инспекцию стола, когда заметила Перси, которая скрючилась у самой оправы зеркала, куря и наблюдая за зеленой карлицей в его глубине. Не просто наблюдая — изучая. Выискивая улики, подтверждения своих подозрений.

От осознания, что за ней следят, пульс Саффи участился, и она испытала неожиданное желание услышать собственный голос, наполнить комнату звуками речи и шумом. Она коротко, размеренно вдохнула и приступила:

— Очевидно, Юнипер опаздывает, и, наверное, тут нечему удивляться; несомненно, ее задержала погода; какой-нибудь затор на железной дороге; она должна была прибыть в пять сорок пять, и даже если сделать скидку на автобус из деревни, ей пора бы уже появиться… Надеюсь, она захватила зонтик, но ты же знаешь, как она…

— Юнипер помолвлена, — резко перебила Перси. — Вот что говорят. Что она помолвлена.

Столовый нож громко лязгнул о вилку. Саффи приоткрыла рот и заморгала.

— Что ты сказала, дорогая?

— Собирается замуж. Юнипер помолвлена и собирается замуж.

— Но это же нелепо. Конечно, она ничего подобного не сделает.

Саффи была искренне поражена.

— Юнипер? — Она издала короткий металлический смешок. — Замуж? Да с чего ты взяла?

Струйка дыма.

— Ну? И кто же говорит такую чушь?

Мгновение Перси молчала, поскольку старательно снимала кусочек табачной трухи с нижней губы. Затем нахмурилась, глядя на табачную крошку на кончике пальца. Наконец щелчком стряхнула ее в пепельницу.

— Скорее всего, это чушь. Просто я зашла на почту и…

— Ха! — воскликнула Саффи с не слишком обоснованным ликованием. И облегчением, поскольку сплетня Перси оказалась всего лишь сплетней, деревенской болтовней без каких-либо оснований. — Могла бы и сама догадаться. Эта Поттс! Послушай, да она же настоящая угроза. Хорошо еще, что ее болтливый язык не добрался до дел государственной важности.

— Так ты в это не веришь?

Голос Перси был деревянным, без каких-либо модуляций.

— Ну конечно, я в это не верю.

— Юнипер ничего тебе не говорила?

— Ни слова. — Саффи подошла к Перси и коснулась ее плеча. — Серьезно, Перси, дорогая! Разве можно вообразить Юнипер в роли невесты? С головы до пят в белом кружеве; обещает любить и почитать другого человека, пока смерть не разлучит их!

Скорченный, безжизненный окурок лег в пепельницу, и Перси переплела пальцы под подбородком. Затем она чуть улыбнулась, подняла плечи, вновь опустила и отмахнулась от нелепой мысли.

— Ты права, — согласилась она. — Глупая сплетня, только и всего. Я просто хотела узнать…

Но что именно Перси хотела узнать, Саффи пришлось додумывать самостоятельно.

Хотя музыка давно умолкла, граммофонная игла прилежно продолжала скользить по центру пластинки, и Саффи спасла ее, опустив обратно на рычаг. Она собиралась сходить проверить кроличий пирог, когда Перси добавила:

— Юнипер сказала бы нам. Если это правда, она сказала бы нам.

Щеки Саффи вспыхнули при воспоминании о дневнике на полу, потрясении при чтении последней записи, обиде на то, что ее держали в неведении.

— Саффи?

— Конечно, — быстро ответила та. — Ведь люди так и делают? Рассказывают друг другу подобные вещи?

— Да.

— Особенно сестрам.

— Да.

И это было правдой. Одно дело — держать в секрете любовную связь, и совсем другое — помолвку. Саффи была уверена, что даже Юнипер не может быть настолько слепой по отношению к чувствам других людей и последствиям подобного решения.

— И все же, — заметила Перси, — нам стоит побеседовать с ней. Напомнить, что папа…

— Покинул нас, — мягко закончила Саффи. — Он покинул нас, Перси. Теперь мы можем делать все, что угодно. Например, оставить Майлдерхерст, отплыть в пленительный, волнующий Нью-Йорк и никогда не вспоминать о прошлом.

— Нет, — рявкнула Перси, и на мгновение Саффи испугалась, что невольно озвучила свои намерения. — Не совсем. У каждой из нас есть обязанности по отношению к остальным. Юнипер понимает это; ей известно, что брак…

— Перси…

— Это желание папы. Его условие.

Перси пыталась заглянуть Саффи в глаза, и та подумала, что впервые за много месяцев видит лицо сестры вблизи; она обнаружила на нем новые морщины. Перси много курила и беспокоилась; несомненно, война тоже оказала свое разрушающее влияние, но какова бы ни была причина, женщина, сидящая перед Саффи, больше не была молодой. Впрочем, как и старой; и Саффи внезапно догадалась — хотя, наверное, и раньше это подозревала? — что между юностью и старостью есть кое-что еще. И они обе как раз в этом возрасте. Больше не девушки, но еще далеко не старухи.

— Папа знал, что делает.

— Ну конечно, дорогая, — ласково откликнулась Саффи.

Почему она не замечала их раньше, всех этих женщин промежуточного возраста? Несомненно, они не были невидимками; они просто тихо занимались своими делами, делали то, что делают женщины, когда они больше не молоды, но еще и не стары. Вели дом, вытирали слезы с детских щек, штопали носки мужей. И Саффи поняла, почему Перси так себя ведет — словно завидует тому, что Юнипер, которой всего восемнадцать, может однажды выйти замуж. Тому, что у нее впереди целая взрослая жизнь. Она поняла и то, почему именно сегодня вечером Перси поддалась столь сентиментальным мыслям. Да, ею двигала забота о Юнипер, ее встревожили деревенские слухи, но именно встреча с Люси заставила ее вести себя подобным образом. Саффи затопила волна любви к своей мужественной сестре, такая сокрушительная, что едва не оставила ее бездыханной.