Так продолжается несколько дней. Любовью мы не занимаемся, Олег не настаивает. Понимает, что дело не в нем, а я просто испытываю отвращение к любому виду прикосновений. Женя добился своего. Мне совсем не хочется секса. Но наши отношения с Олегом приобретают какой-то странный, новый, очень близкий характер, которого раньше не было. Мы больше не зависим от возбуждения, мы просто находимся рядом. Не знаю, как на это реагировать. Это просто есть и все.

Неделю спустя, вместо Олега, встречать меня с работы приходит рыжий парень в форме МЧС. На его поводке крутится красивый лабрадор. Я пугаюсь, тут же представляю, что с Олегом случилось что-то страшное, Женя до него добрался. А может быть, на работе произошла трагедия. Я отшатываюсь и сажусь на стол, просыпав солонку и опрокинув салфетницу.

— Эй, ты чего? А Кириллов говорил, что ты смелая. Мари что ли испугалась?

— Что с Олегом?

— Нормально все с твоим Олегом, ручки-ножки на месте и даже хвост. Просто в пионерском лагере турнир «Я хочу служить в МЧС» допоздна затянулся.

— Что? — не понимаю, о чем он говорит.

В каком еще пионерском лагере? Олег же начальник отряда МЧС.

— Эм, кажется, я что-то не то сказал, — чешет рыжую макушку парень. — Но со мной это часто бывает. Мой босс говорит, что мой язык нужно укоротить. Но он не осознает, что без меня ему будет скучно.

— Какой еще лагерь?

— Пионерский! Ну или база отдыха.

— Почему?

— Ты ничего не знаешь, да? Меня Павел зовут.

— Вы кинолог из отряда какого-то Дмитриевича, я о вас слышала.

— Ага, Глеба-пресвятого-Дмитриевича, — смеется.

— Точно.

— Ладно, пойдем домой, моя задача проводить тебя в целости и сохранности. Потому что, если хоть один кусок от тебя отпадет, Кириллов мне устроит матч-реванш. Я однажды на соревнованиях с ним один на один дрался, ну его к черту, писать было больно неделю потом.

Я по по-прежнему ничего не понимаю.

— Так-так, погоди. Какой лагерь? Почему он не на базе МЧС?

Рыжий хмурится.

— Я не хочу, чтобы снова было больно писать... Пусть сам расскажет.

Закатываю глаза и кидаюсь на него, трясу его, схватившись за форму. Собака у его ног гавкает и рычит.

— Без рук, пожалуйста, — стряхивает невидимый сор с одежды, когда я его отпускаю, — ты не в моем вкусе. Худая, как щепка, я, конечно, ценю, что ты повар, и люблю пожрать, но у меня есть жена-ветеринар. Которая с виду милашка, но клизму тебе в два счета поставит, и я не уверен, что туда, куда нужно. А еще у нас рыжий парень растет, такой же как я, он дерется, как все черепашки-ниндзя сразу и за папку может ухо откусить.

Собака снова рычит, и я отступаю.

— Так-то лучше, — поправляет форму Павел. — Отстранили твоего Кириллова от службы. Говорят, что временно. И сейчас он подрабатывает в частном пионерском лагере, у нас тут богач один открыл. Говорит, мечтал об этом с детства. У них там что-то вроде уличного скалодрома, бывают сплавы по реке, в общем, профессиональный спасатель для них — находка. Скучно, конечно, никто не умирает и не взрывается, но платят там даже больше, чем в МЧС.

— Это из-за меня, — горько вздыхаю.

— Ну да, — пожимает плечами Павел, не пытаясь меня утешить.

Смотрит на часы.

— Давай-ка, собирайся, а то Ирина Владимировна мне устроит за то, что я тут с девицами гуляю по городу. Да и с рыжим надо поиграть, у нас вечерние соревнования на предмет воспроизведения лучших сцен боя ниндзя-черепашек. Вот сколько лет мультику, а берет за живое. Умели раньше делать!

— Из-за меня он потерял любимую работу, — стягиваю фартук.

— Он — мужик, выбор всегда есть. Не мешай ему делать выбор.

Павел доводит меня до двери, я пытаюсь ему всучить еду в благодарность, но он отнекивается и, подмигнув, спускается с лестницы.

Я переодеваюсь, размышляя о том, что узнала. Корю себя за то, что испортила Олегу жизнь. Почти уверена, Женя как-то связан с отстранением. Много думаю. Все могло бы сложиться иначе, не начни я соблазнять Кириллова в том баре. И пока я мучаюсь угрызениями совести, в дверь стучат. Вздрагиваю, холодея от ужаса. Хватаюсь за нож. Но передумав, беру скалку, мое сердце трепещется от страха. Я медленно, на носочках, подхожу к глазку. На моем пороге стоит женщина, на вид ей лет пятьдесят с лишним. Ухоженная и красивая. Она явно волнуется, сжимая сумочку в руках.

— Кто там? — говорю через дверь, боюсь открывать.

— Лизавета, откройте, пожалуйста. Меня зовут Анна Михайловна, я — теща Кириллова, мама Вики.

Олег

Оказывается, работать с детьми еще сложнее, чем с взрослыми мужиками.

Последние хотя бы боятся увольнения и не задают по тысячу вопросов каждые тридцать секунд.

— Олег Борисович, Олег Борисович, Олег Борисович…

— А у вас оружие есть? — смотрит на меня огромными синими глазами мальчишка лет десяти.

Я пытаюсь разобраться со снаряжением для вечерних соревнований, но это так сложно, когда дергают каждую секунду. Ушел в сторонку, выбрал пенек за деревом, но маленькие террористы и здесь меня нашли.

— Девяносто процентов спасателей работают не в МЧС, а в региональных пожарно-спасательных центрах. У них нет ни оружия, ни льготной пенсии. Есть закон «О статусе спасателя», который даёт гордое право зваться спасателем и лезть без очереди в огонь и в воду…

— Ого, — смешно округляет рот малыш в огромной кепке.

— А че такое пенсия? — спрашивает другой.

— Пенсия — это отдых, — важно отвечает третий.

Не могу не улыбнуться, я никогда не задумывался о том, что у нас с Викой кроме всего прочего не будет детей.

— Да нет же, — спорит маленькая блондиночка, почесывая вздернутый нос, — пенсия — это какая-то болезнь, потому что моя бабушка всегда вздыхает.

— Глупые, — говорит девчонка постарше. — Это чтобы бабульки с нашего подъезда с голоду не поумирали.

И так целый день… Куда бы я не спрятался, они всегда меня находят. Хотя, честно говоря, они забавные. Эта беленькая девочка чем-то напоминает Лизу. В груди нещадно колотит. После случая с боксером, она как будто закрылась, вроде бы и тянется ко мне, но уже с опаской. Мало у тебя времени, Кириллов, больше скажу совсем его не осталось. Устанет она от тебя вместе с твоими «спецэффектами» и исчезнет в тумане.

Вот и сейчас телефон ее недоступен. Иногда она пытается от меня отстраниться, спрятаться. Но я эгоистично прихожу опять. За ее безопасность не волнуюсь, кроме Пашки у меня еще двое из молодняка за ней приглядывают, докладывают посекундно, так что она сейчас в ресторане и все у нее хорошо. По крайней мере, физически она здорова.