— Ну, пожалуйста, дай мне шанс, малыш. Возвращайся домой. У нас ведь замечательный дом, обещаю, я буду заботиться о тебе, буду чаще дома, буду делать все, что ты захочешь. Я люблю тебя, Лиза.

Его слова звучат искренне, он выглядит несчастным. Но я хочу, чтобы он замолчал.

— Меня разрывает от мысли, что он прикасался к тебе, — меняет тему Женя. - Но я забуду, я прощу, клянусь, потому что я люблю тебя, милая. Хочешь, мы переедем в другой город? Чтобы больше не сталкиваться с этим грязным мчсовцем.

Мне некуда отступать, и стена к моей спине как будто прилипла. Мне не нравится его решительный настрой, мои коленки дрожат.

— Он любит тебя? Он хоть раз говорил, что люби тебя? Я позаботился обо всем, скоро он будет побираться. Потеряет работу и п*здец ему, а у меня такая карьера впереди.

И снова это чувство, снова мне плохо. Его короткие слова попадают в цель, он старается метить в болевые точки. Нет. Не говорил Олег, что любит и никогда не скажет.

Женя принимает мое замешательство за раздумье о наших отношениях и делает шаг вперед, берет мое лицо в ладони и накидывается с поцелуями.

А у меня от ощущения его тяжелых рук срабатывает рвотный рефлекс. Чувство того, что я изменяю Олегу, прошибает насквозь, будто током. Но Женя слишком увлечен идеей соединить нас снова. Он не замечает тошноту и то, как темнеет у меня в глазах. Он лапает меня, трогает, раздевает. Приподнимает с пола и несет к кровати, той самой, которую купил для меня Олег.

Олег

— Борисович, надо жалобу подавать, бороться надо! — очень эмоционально поддерживает меня Петров.

Он пыхтит всё громче, потом плюет на пол и, повернувшись с намерением уйти, возвращается.

Я спокойно собираю свои вещи.

Наш врач Федор серьезно вчитывается в бумаги, пробегая глазами рапорт о моем отстранении снова и снова, затем вздыхает.

— Олег Борисович, здесь написано: «Отстранить от должности на тридцать календарных дней». Может быть, все не так страшно?

Я улыбаюсь. Мне известно о таких случаях. Это всегда начинается с месяца, а заканчивается понижением или вовсе увольнением. Выхожу на улицу, нужно проветрить мозги и посмотреть, что еще нужно забрать. Но здесь все равно слышно голоса моего отряда. И даже видно их лица через стекло.

— У нас ведь нет своих и нет чужих! — переживает Петров. — Олег из тех мчсовцев, кому чужая жизнь дороже собственной! Таких как Кириллов по пальцам пересчитать! — тычет себе в голову, обращаясь к Федору. — У него башка варит!

— Это всего лишь работа, — бормочет Викинг, который сегодня ведет себя непривычно тихо.

— Работа?! Работа?! — оборачивается к нему Петров, повышая голос. — Молодой ты еще и глупый! Сейчас рвешься в бой, лезешь везде, героя из себя строишь. А ты попробуй, шагни в огонь, если дома жена и дочь!

Викинг замолкает, садится за стол со всеми.

— Ну, у Кирилова детей нет, — бормочет Викинг.

— Замолчи! — кричит на него старший по званию.

— Ты прям фанатеешь по нему, Игорь. Он всего лишь человек.

Наблюдаю за ними из окна. Обычная картина, но что-то не дает покоя. И я вновь и вновь прокручиваю в голове все события. Подмывает вернуться на базу и изучить каждую жалобу, несмотря на то, что неприятно даже прикасаться к этим бумагам. Что-то засело занозой в мозгу и заставляет вглядываться в лица отряда. Но я никак не могу сообразить — что со мной. Нечто очень важное маячит за декорациями и сочится между строк. Дурацкое предчувствие, порождённое расшалившимися нервишками, или же своевременная подсказка интуиции?

Захожу на базу и иду к ящику с документами. Ребята молчат, внимательно за мной наблюдая. Развязывая веревки картонной папки с надписью «дело» нахожу дату начала стажировки Викинга. Усмехаюсь, сопоставляя цифры на жалобах. Ну конечно, как же я не догадался раньше. Сажусь напротив Викинга, который опускает глаза, откидываясь на спинку стула.

— Не нравлюсь я тебе, Александр?

— С чего вы взяли, Олег Борисович!

— Не нра-а-авлюсь, — тяну слово.

Викинг начинает заметно нервничать. Елозит на стуле.

— Даже самка акулы дает свою клоаку только тому самцу, которого выбрала сама. Это между прочим задокументировано многочисленными видео с глубины моря, стажер!

— Зачем мне это? — фыркает.

— Вот и мне интересно! Зачем!?

— Скажите нормально, Олег Борисович! Я ничего не понимаю!

— Все ты понимаешь! — с грохотом опускаю ладонь, так что рация, оставленная Петровым, подпрыгивает.

Последний, к слову, напрягается, встает ближе ко мне, опираясь об стол возле пульта. Внимательно слушает Федор.

Жду, что сам сознается, но Викинг молчит. Раскручиваю ручку, вытаскиваю стержень, сгибаю его пополам, медленно перевожу взгляд на стажера. Наши глаза встречаются, и между его бровей проступает капля пота. А я ведь даже лампой ему в лицо еще не светил. Но шутки в сторону. Все это очень грустно на самом деле.

— Я вот все думал, как это наш дорогой депутат так быстро все жалобы собрал, потерпевших нашел, допросил и даже росписи получил. Понятное дело, мог он адвоката и детектива нанять. Все это выполнимо, но мы же машину его тюкнули полторы недели назад.

Викинг хмурится и теперь смотрит на меня исподлобья.

— Да и выборка происшествий такая прям замечательная, отличная. Это ж надо было доступ ко всему этому иметь и знать, что именно искать.

— Это что за намеки!

— Даты! Посмотри на даты, все происшествия произошли с того момента, как ты у нас стажировку начал. Ты знал, что подобрать для депутата. Самый смак.

— Что? — вскакивает Викинг. — Не надо с больной на здоровую!

— Ты что наделал, идиот?! — хватает Петров Викинга за грудки. — Ты что начотряда под монастырь ради бабы подвел? Да она ж на тебя даже не смотрела. Тебе лет-то сколько? Ты что не знаешь, что «Сука не захочет — кобель не вскочит»?

— Отпусти его, Игорь! Стажер Александр просто сделал эффектную выборку из наших происшествий и подарил ее депутату. Это ведь отлично, что он так хорошо умеет работать с документацией.

Голова раскалывается, в груди иногда стреляет, но больше всего беспокоит нога, с каждым шагом начинающая болеть всё сильнее. По ней несколько раз прошлись боксеры, наверное, придется делать снимок.

— Я с ним работать не буду, шеф! Еще поддакивал типа, когда этот гандон к нам приходил, на этом самом стуле сидел, тьфу, — плюёт Петров.

— Ваш новый начальник придет и разберется, кто с кем будет работать.

С этими словами я беру свой рюкзак. Направляюсь к двери. Возникает одно желание — быстрее вырваться на свет, на свежий воздух.