Дэу зашевелился. Упершись ладонью в край стола, распрямил спину.

– Понял! – сказал я ему. – Кажется, понял… Ну, хотя бы начал понимать.

– Дэу, ходу отсюда! – донеслось вдруг от стойки. – Беги, они нас окружили!

Шлепая босыми пятками по полу, девочка бежала к нам, а со стороны входа к столу спешили люди в черном.

Я вскочил. Инка метнулась за стойку, подпрыгнула и повисла, поджав ноги, на большом красном рубильнике, торчащем из стены. Под ее весом он опустился – и все лампы в зале погасли.

Что-то удивленно забубнил киборг. Об аппарель застучали подкованные каблуки.

– Инка! – позвал я, услышав ее быстрые шаги.

Какое-то движение произошло рядом, стол дернулся. Загрохотали сапоги омеговцев.

Эхо донесло звук выстрела из другого конца зала, крик, лязг железа. А потом стойка взорвалась – похоже, под нее бросили гранату. Во все стороны, оставляя шлейфы черного дыма, полетели шины, некоторые покатились по полу прямо на упавших омеговцев. С той стороны дохнуло жаром, и я попятился.

В глаза ударил свет – на входе включился переносной прожектор, луч его насквозь пробил длинное помещение «Крылатой могилы».

– Альб!

Сжимая в руке автомат, от прохода ко мне шагала Мира. Черная омеговская форма с золотым шевроном на воротнике очень шла к ее решительному татуированному лицу и короткой стрижке. Рядом с карабином наперевес шел Влас – он одежды не сменил.

– Альб, зачем ты прячешься от нас?

Инка с Дэу исчезли, в «Крылатой могиле» не было никого, кроме меня и омеговцев, рассыпавшихся по всему помещению. Даже бармен исчез, не говоря уж про купцов. Значит, омеговцы наскочили не сразу, а уже некоторое время окружали самолет. Наверное, кто-то из наемников или даже сама Мира заглянули внутрь, и купцы, заметив их в проходе, поспешили уйти.

– Куда они делись? – Мира остановилась рядом. Влас, смерив меня взглядом, быстро прошел мимо.

– Кто? – спросил я.

Помощник сестры остановился неподалеку, повернув ствол карабина в мою сторону, стал искоса наблюдать за нами, прислушиваясь к разговору.

– Проверь здесь все, – бросила ему Мира.

Кивнув, он поспешил к убежавшим за стойку солдатам.

– Ты пришел сюда с карликом, – сказала Мира. – А здесь разговаривал со старым киборгом. Куда они делись?

Я пожал плечами.

– Разносчица вырубила свет.

– Разносчица? Это внучка Ореста!

– Кто такой Орест?

– Предатель. – Она отвернулась, разглядывая помещение. – Пойдем, Альб, мы отвезем тебя в Большой дом.

* * *

Покрытый листами железа грузовик Мира назвала бронеходом. В кузове стояли два ряда сидений, в низких бортах были прорезаны щели для стрельбы. На крыше пулеметная турель. Пулеметчик, высунувшись по пояс из люка, мог вести огонь, поворачивая оружие в разные стороны.

Внутри поместились пятеро омеговцев, Мира, Влас и я. Водитель врубил фару, и бронеход, рокоча двигателем, покатил по ночному городу.

Я холодно спросил у нее:

– Что все это значит?

Меня усадили в железное кресло, прикрученное к полу в конце прохода между сиденьями. Мира сидела рядом; возле раздвижных дверей, подпирая макушкой потолок, устроился Влас. Отсюда я видел весь кузов, обтянутые черной кожей спины омеговцев и кабину с водителем.

– Что именно, Альб? – спросила сестра.

– В термоплане ты произнесла два слова: «Крылатая могила». Почему?

Она пожала плечами.

– Ты несколько раз повторял их, когда вырубился. Бормотал в бреду, пока лежал там на койке. Ты ничего не помнил, когда очнулся, поэтому я повторила их тогда неожиданно, надеялась, у тебя всплывет что-то в голове. Но потом подоспели кочевые, и всё завертелось.

Город не спал, по улицам сновали люди, часто проезжали машины и повозки. Бронеход качнулся на повороте, и за бойницами поплыла площадка, окруженная приземистой оградой из ящиков. Там горели костры, между ними стояли палатки и ходили черные фигуры.

– Омеговский лагерь, – проворчал Влас, заметив мой взгляд.

– Вы наняли их защищать город?

Он зажал ноздрю пальцем, сморкнулся на борт, почесал продавленную переносицу.

– А что ж делать, если сами не сдюжим.

В голосе его мне почудились насмешка и легкое пренебрежение, будто этот парень с разбойной рожей не очень-то уважал хозяина города. Я снова обратился к Мире:

– Почему вы устроили засаду возле «Крылатой могилы»?

Она повернулась на сиденье и ответила, глядя мне в глаза:

– А что еще было делать, Альб? Когда ты вывалился из дирижабля, я могла только надеяться, что ты доберешься до Херсон-Града. Искать тебя у Редута? Нет, в одиночку или с Авдеем ты мог проскользнуть там незамеченным, но наш отряд гетманы точно бы засекли. Мы вернулись в город. Ты упоминал это место, поэтому я и поставила засаду вокруг него. Почему ты появился там, а не в Большом доме? Я не понимаю! С этой «Крылатой могилой» что-то связано? Почему ты молчишь? Ты что, не доверяешь мне?

– А раньше я доверял тебе, Мира?

Помедлив, она кивнула с решительным видом.

– Да. Во всем. Я была… то есть я надеюсь, что остаюсь самыми близким человеком тебе. И ты нужен всем нам! Нужен городу.

Она врала. Это было очевидно – почему же я не заметил раньше, в термоплане? Мира оказалась плохой актрисой. Хотя тогда я толком не пришел в себя, только поэтому сестре удалось обвести меня вокруг пальца. Но теперь, пусть пока не разобравшись в деталях, я понимал: все это обман. Но пока вокруг полно вооруженных людей Миры, пока я в ее руках, мне остается лишь поддерживать игру.

– Вы схватили тех, кто был со мной в самолете?

Опустив глаза, она недовольно мотнула головой.

– Не знаем, куда они подевались. Нас было не так много, чтобы поставить нормальное оцепление, а «Могила» большая.

– Да не могли они поверху, – проворчал Влас и ткнул пальцем в пол. – Там дыра, значит, есть, под той «Могилой». Лаз. Внизу ж труб всяких полно, туда и ушли. Не, я вам точно говорю…

– Заткнись, – бросил я, и он замолчал, от неожиданности приоткрыв рот. – Я говорю не с тобой, а с сестрой. Как вы расстались с Чаком после погони кочевых?

Она покосилась на Власа, который сидел, сжимая и разжимая большие кулаки, и сказала:

– Он бросил нас, после того как ты свалился в расселину вместе с Авдеем.

– Чак сказал, что ты отказалась платить ему. Угрожала, поэтому он уехал в Инкерман заправлять емкость.

– Брехня, – возразил Влас.