Отпустит ли ее Кейн? А почему бы и нет… Эрилл никак не могла понять, зачем она вообще нужна ему.

Она очнулась в его шатре, когда Ингольди остался далеко позади. Ее раны были смазаны и тщательно перевязаны.

Долгие мили проехала она в санитарном обозе армии Кейна. Не один раз за это время вступали его полки в кровавую битву, но Эрилл узнала обо всем этом лишь много дней спустя. Меч Сатаки был сломан, сломан внутренним расколом. Большая часть полков осталась верна своему генералу, а не безумцу из Седди. И сейчас Кейн, с обломанным Мечом Сатаки в своих ножнах, уходил на юг. Впервые Эрилл пришла в себя, когда армия разбила лагерь в крепости Интантемпри — столице последнего из Южных Королевств, покоренных армией сатакийцев.

Пробуждение вовсе не было приятным. Долго еще Эрилл пыталась загнать обратно в подсознание два горящих ледяным синим пламенем глаза, буравящих ее. Оказалось, что этот всепроникающий взгляд принадлежит реальному миру, а не царству теней.

— Ты очнулась, приходи в себя, — раздался голос Кейна.

Не в один день пришла она в себя. Не сразу вернулись к ней память и способность мыслить. Наконец как-то вечером Кейн, как обычно присев на край ее кровати, сказал:

— Я хочу, чтобы ты ответила на мои вопросы.

Если он спрашивал, она не могла не ответить. Ее воля была целиком и полностью подавлена волей ее спасителя.

— Однажды ты случайно оказалась в ловушке. Я имею в виду осажденную Гильеру.

Еще один гвоздь в ее тело! Нет, не в тело — в сердце, в самые глубины души! Страшная боль, ужас…

— Ночь, — продолжал Кейн. — Сатакийцы окружили город.

Эрилл сжалась в комок, не в силах отвести глаза, прикованные к двум голубым огням.

— Расскажи мне все, что случилось с тобой в ту ночь.

— Нет! — простонала она.

— Расскажи, что произошло в ту ночь.

— Нет!

— Эрилл, ты расскажешь!

Даже когда молот вгонял гвозди в ее тело, Эрилл молчала, сжав зубы. Теперь же, под взглядом Кейна, она, не выдержав, закричала. Не в силах противиться его воле, она начала рассказ, прерываемый рыданиями и стонами.

И сейчас, много недель спустя, воспоминания о той ночи были куда страшнее, чем память о том, как ее прибивали гвоздями к забору. Вздрогнув, Эрилл встала с песка, сбросила с себя одежду и окунулась в теплую воду Пролива.

Соленые, чистые как слеза волны легко несли ее тело. Словно большие мягкие губы нежно целовали ее. Эрилл полюбила море, как только увидела его.

Кейн предупреждал ее об акулах и хищных рептилиях.

Эрилл любила море и ничего не боялась.

Кейн был странным человеком. Еще в Ингольди Эрилл удивляло то, как мало ходило слухов о прошлом такой заметной в государстве фигуры. Оказавшись в лагере его армии, она попыталась выяснить хоть что-то у его подчиненных. Но те, как и положено солдатам, знали лишь, что Кейн — отличный полководец, строгий, но справедливый начальник. И все.

Кейн оставался тайной для Эрилл, да и для всех остальных в его армии. Долгие месяцы Эрилл ломала себе голову над этой загадкой. Что-то в ее душе подсказывало: спроси она его прямо — и Кейн не откажется ответить. Но она не могла на это решиться.

— Зачем ты держишь меня здесь? — обратилась она к нему однажды.

— Я тебя не держу. Ты свободна и можешь идти куда хочешь.

— Мне некуда идти.

— Тогда оставайся.

И все же не простая привычка вела Эрилл вслед за Кейном. Она ощущала, что затишье вокруг лишь временное. Что-то наподобие штиля в центре тайфуна. Скоро, очень скоро смерч Похода Черного Креста должен будет столкнуться с ураганом армии Кейна, и ей суждено оказаться в эпицентре этого взрыва.

— Есть ли где-нибудь убежище, Кейн? — набравшись смелости, спросила она его как-то у вечернего костра.

— В этом мире убежища нет, — уверенно ответил он.

— А в другом или в других?

— Я не знаю. Мне знаком только этот мир.

— Тогда я буду искать убежища в снах и видениях, — сказала она, протягивая руку к трубке с опиумом.

— Не найдешь. Убежище в снах недостижимо и обманчиво.

— Ночной кошмар вполне реален и достоверен. Нет ли убежища в мире кошмаров?

— С кошмаром можно справиться, победить его.

— Если он не победит тебя…

Наплававшись, Эрилл вернулась на берег, оделась и стала соскребать с рук и ног едва заметный соляной налет… В другой раз она спросила Кейна:

— Зачем я тебе?

— Ты — часть загадки, которую я пытаюсь разгадать.

— Часть? Какая же?

— Ты знаешь заклинание Сатаки, вызывающее разящие тени.

— Но я ничего не знаю о колдовстве жрецов…

— Ты немало рассказала мне.

— А есть другие части, другие подходы к разгадке?

— Были. Осталось немного. Моя первая догадка оказалась ложной, и стоила эта ошибка очень дорого. Теперь я должен не догадываться, а знать. Знать все, до последнего фрагмента этой мозаики.

— И далеко ли ты продвинулся?

— Далеко. Я разгадал загадку.

— И сможешь исправить ошибку?

— Смогу.

— А сможешь ли ты объяснить мне? — Этот вопрос был задан уже в другой вечер, через много дней после предыдущего разговора.

— Попытаюсь, — ответил Кейн. — Помнишь, о чем мы с тобой говорили в Логове Ислсль?

— Я решила, что ты смеешься надо мной. Кейн улыбнулся:

— А что, помимо шуток, отложилось в твоей памяти?

— Мир — зал в большом дворце или замке. Чтобы попасть в другие комнаты, нужно пройти мимо Ислсль, который поджидает решившихся на это в соседнем коридоре или чулане за дверью.

— Ну что ж, — кивнул Кейн, — сравнение примитивное, но пока что сойдет.

— Что общего между Ислсль и Ортедом?

— Не забывай: замок огромен, быть может, бесконечен. В нем множество комнат и залов. Во многих из них живут… существа, назовем их для удобства богами или демонами. Одно из них — Ислсль. Другое — Сатаки.

Кейн хмурился, явно ощущая недостоверность избранной им метафоры. Пробормотав что-то на незнакомом Эрилл языке, он продолжал:

— В нашем зале есть множество тайных дверей, за которыми ждут нас эти существа. Башня Ислсль — одна из таких дверей в другой мир. Умение открывать эти двери и управлять скрытыми за ними силами — великое тайное искусство и опасное ремесло. Один неверный шаг или лишнее слово грозят смертью.

— Как демон и магический круг?

— Согласен, — кивнул Кейн. — Здесь вполне подойдет сравнение с колдуном и его пентаграммами. Но дело в том, что обычно колдунам удается завлечь в наш мир существа, которым нет никакого дела до комнаты, которую мы называем Вселенной. А есть немало таких, которые смотрят на наш зал голодными глазами, щелкая челюстями и — не знаю, что еще… хлеща себя по бокам чешуйчатым хвостом. Их двери в наш мир становятся проклятыми местами, мудрые люди стараются обходить их стороной.