обрело очертания нескольких приземистых крупных луковиц, выпирающих из центральной сердцевины комковатой жилистой материи.

Мичико вложила стрелу и прицелилась. Она была свидетельницей с полдюжины нападений ками, но последнее на ее памяти было вторжение в башню. Она помнила первый совет Острого-Уха, когда он начал ее обучение: чем крупнее цель, тем легче в нее попасть, и если ничего другого не различить нельзя, стреляй в глаз.

На кривых, корнеобразных отростках не было никаких глаз, поэтому она нацелила стрелу в самый центр материализовавшейся массы. Она не решалась выстрелить до тех пор, пока не будет вынуждена это сделать – ни к чему было злить чудовище, пока оно не напало первым. Ками был уже размером с пони, и принцесса решила не стрелять, пока он не будет величиной с Казе.

Пот выступил на лбу выжидающей принцессы. Она вспомнила свои предыдущие мысли, и задумалась, был ли лук подходящим орудием для этой встречи. Если это все было частью ее судьбы, как на это указывали ее сны и духовный наставник, возможно, ей стоило протянуть руку разъяренным ками, вместо того, чтобы сражаться с ними.

- Услышь меня, - обратилась она растущей массе из луковиц и корней. – Я Мичико, Принцесса Товабары, дочь Даймё Конды. Я желаю не сражаться с тобой, но понять тебя. Мы не должны быть врагами. Станешь ли ты говорить со мной?

В ответ, ками лишь продолжил расти. Две луковицы соединились в одной точке над основной массой. К ним приросла еще одна пара, за ней еще одна. Пока Мичико наблюдала, в ожидании ответа, перед ней сформировалось копия человеческой грудной клетки с коричневым волокнистым сердцем, бьющимся в ее центре.

Затем ребра вертикально разделились и бросились к Мичико, щелкая, подобно гигантским челюстям. Она выпустила стрелу прямо в сердце существа, и оно отпрянуло, щелкнув челюстями, но, не задев ее. Облако зеленовато-черных спор вылетело из псевдо-органа, и Мичико прикрыла рот и нос, чтобы случайно не вдохнуть их.

Вокруг грудной клетки образовалось еще больше таких же пастей со щелкающими челюстями и плотными, бьющимися органами внутри. Пробитое сердце первой грудной клетки, похоже, не нанесло особого урона чудовищу, и оно быстро оправилось от изначального шока. Мичико вложила в лук вторую стрелу, и боковым зрением заметила вспышку света.

Она взглянула в сторону вспышки и увидела, что лисий огонь висел теперь над седлом Казе. Он истерично мигал, настаивая, чтобы она следовала за ним.

Принцесса снова взглянула на чудовище, не прекращающее свой рост. Скоро у него будет больше ртов, чем у нее было стрел и, главное, ее оружие, похоже, не особо на него действовало. Она выпустила подготовленную стрелу, и запрыгнула на спину лошади.

Как только ее ступни вошли в стремена, сияющий шар засветился ярче и насыщеннее – так ярко, что она увидела землю на двадцать ярдов во всех направлениях. Ее духовный проводник завел ее сюда и был способен вести ее дальше. Возможно, она не смогла бы одолеть ками, но она была уверена, что сможет ускакать от него.

Она пришпорила Казе в тот самый момент, когда три пары челюстей вырвались к ней, щелкая, как голодные птицы. Мичико инстинктивно встала в стременах, когда Казе галопом помчался вперед, прицелилась, и на ходу выпустила вторую стрелу в изначальное сердце чудовища.

Центральные челюсти сжались еще раз, блокируя остальные, и давая Мичико время на то, чтобы ускакать прочь. Она услышала жуткий стон и щелчки челюстей за спиной, но не сводила глаз с земли, подгоняя Казе сквозь лабиринт из деревьев.

Затем, светящийся шар развернулся и на полной скорости метнулся мимо нее. Крик застыл на губах Мичико, но она удержалась в седле и натянула поводья. За долю секунды она нащупала очередную стрелу и развернулась, готовая к выстрелу.

Сияющий шар устремился прямо в тело ками, пробиваясь сквозь многочисленные челюсти, словно пушечное ядро сквозь тростник. Когда он достиг центра массы, сияние лисьего огня стало слишком ярким, чтобы на него можно было смотреть. Мичико прикрыла глаза и почувствовала жуткий горелый запах, когда шар взорвался, разметав грязь и обломки веток по всему лесу.

Взрыв загасил ее костер, и свет шара также погас. Несколько мгновений Мичико могла лишь сидеть в кромешной тьме и успокаивать Казе. Она начала задумываться, сможет ли она сидеть так неподвижно до утра, и о том, что будет, если еще один ками придет за ней посреди ночи.

Проблеск желтоватого света показался в разбросанных останках ее костра. Его мерцание становилось все ярче, и затем перешло в постоянное сияние. Заметно уменьшившийся в размере, лисий огонь снова поднялся в воздух и полетел к Мичико и Казе.

Он остановился перед лицом принцессы, и устало мигнул.

- Прости меня, - сказала Мичико. – С этого момента я буду следовать за тобой, пока ты не остановишься.

Шар померцал и стал ярче, воссоздавая сияние, при котором передвижение было возможным. Ей придется ехать медленно, но Мичико знала, что сможет направлять лошадь при тусклом свете шара, если будет достаточно осторожна … и если больше не будет нападений ками.

Медленно, аккуратно, она проследовала за лисьим огнем, ведущим ее на северо-восток.

*   *   *   *   *

Жемчужное-Ухо сидела, медитируя в тумане раннего утра. Само пребывание в родной деревне восстанавливало ее силы, но она так и не приблизилась к ответам на свои вопросы.

Два дня назад она встречалась с Леди Шелковые-Глаза, старейшиной деревни и одной из наиболее уважаемых кицунэ-бито во всей Камигаве. Мудрая старая лиса сказала, что ей нужно сидеть, не засыпать, и освободить свой разум. Она сказала, что прежде чем пытаться организовать мысли, их нужно было очистить. С тем пор, Жемчужное-Ухо проводила все свое время, сидя, медитируя, и постясь, потребляя лишь сырую воду из деревенского колодца, и изредка чашечку чая.

Деревни кицунэ-бито простирались по всей северо-западной части Дзюкай. Все вместе взятое население лисьего народа едва составляло треть от жителей башни Даймё, но они доказали свою ценность для Товабары, как в качестве ее граждан, так и ее воинов. Они были осторожными, осмотрительными созданиями, которые любили гостей, но редко их приглашали. Жемчужное-Ухо наслаждалась уединением и очищающим воздействием ее бодрствования, но ее проблемы были слишком многочисленны и срочны, чтобы полностью отринуть их.

Она сидела с закрытыми глазами на пороге своей хижины, выделенной ей старейшиной на весь срок ее пребывания. Неподалеку она услышала осторожные шаги кицунэ-бито, служившие объявлением о прибытии кого-то из лисьего народа. Если бы это не был официальный визит, она бы не услышала