Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Рада, что вы пришли, — улыбаюсь, глядя на Эмилию Альбертовну.
Она целует меня в щёку, ставит на тумбу привезённые гостинцы. Там много всего: фрукты, кисломолочка, сладости и домашняя еда… Эмилия Альбертовна хорошая и заботливая. Родная мать никогда не проявляла ко мне столько ласки, сколько она.
Свекровь делает вид, что не замечает букет, подаренный Богданом. Он стоит на подоконнике и украшает собой стерильную палату. Но тем не менее Эмилия Альбертовна плотно поджимает губы, выкладывая продукты. Интересно, знает ли она о том, что я забылась в объятиях Тихомирова? Понимает? Осуждает?
— Как температура? — Свекровь быстро берёт себя в руки и касается моего лба. — Горячая.
— Уже не зашкаливает, как в первые дни. Терпимо. Я планирую поработать на удалёнке. Скучно вот так лежать и ничего не делать.
Встретившись с мужем взглядами, понимаю, что мы стали совершенно чужими за это время. Как он живёт? Что нового на работе? Удалось ли заключить контракт с финнами? Теперь я ничего об этом не знаю и не уверена, что хочу знать.
— Ну ты даёшь! — восклицает свекровь. — Тебе нужен отдых, Светик! Никакой работы.
— Я совсем чуть-чуть.
Она понимающе кивает, садится на диван. Тимур в это время проходит по палате и останавливается у окна, делая вид, что ему совершенно неинтересен наш разговор.
— Расскажите, как себя чувствует Руслан Ильнарович?
— Немного лучше, но я очень беспокоюсь. Вижу по его внешнему виду: что-то не то!
— Мам, прекращай, — резко осекает её Тимур, обернувшись. — Ты себя накручиваешь. Даже доктор сказал, что угроза для жизни миновала!
— Возможно, ты прав, но душа всё равно не на месте…
Мы долго разговариваем с Эмилией Альбертовной. Муж преимущественно молчит, изредка посматривая в мою сторону. В какой-то момент мне начинает казаться, что мы почти забыли старые обиды. Я спокойно воспринимаю его присутствие, а он больше не провоцирует и не угрожает. До развода остались считаные дни. И было бы неплохо разойтись на хорошей ноте после семи лет не самого плохого брака…
Я нервно посматриваю на часы. Богдан обещал заехать после работы и привезти мне ноутбук. Боюсь представить, что будет, если он пересечётся в палате с Тимуром и свекровью. К счастью, муж сам предлагает матери уехать, сославшись на то, что мне нужно больше отдыхать.
Эмилия Альбертовна обнимает меня на прощание и первая покидает палату. Мы остаёмся с Тимуром один на один. Долго прожигаем друг друга взглядами и молчим.
— Если ты из-за меня заболела, то мне жаль, Света. Я не хотел доводить тебя до такого состояния.
Коротко киваю в ответ на его извинения.
— Выздоравливай. И если что-нибудь нужно, ты знаешь, что моя семья всегда придёт тебе на помощь.
С этими словами он выходит из палаты, плотно прикрыв за собой дверь.
Стрелки часов показывают начало девятого, а Богдана всё нет. Время посещений давно закончилось, его вряд ли пропустят ко мне в палату. Но я не звоню и не пишу Тихомирову. Мало ли чем он занят…
Опустив голову на подушку, прикрываю глаза. В больнице одиночество ощущается гораздо острее. Особенно ночью, когда гул голосов в коридорах стихает.
Я думаю о том, что было бы неплохо перенестись на дачу, в тёплые объятия Тихомирова. Он так крепко и надёжно обнимает меня во сне, что порой ни вдохнуть, ни выдохнуть не могу. Я, конечно же, часто возмущаюсь, но сейчас многое отдала бы за то, чтобы прижаться к нему.
Услышав щелчок дверной ручки, открываю глаза и резко сажусь на кровати. Богдан заходит в палату и зажигает свет. Я щурюсь и довольно улыбаюсь. Уверена, стоило Тихомирову лишь подмигнуть медсестричке, как его тут же пропустили ко мне.
— Спишь?
— Нет! — Я поднимаюсь с постели и тут же бросаюсь к нему в объятия.
Он гладит меня по спине свободной рукой и несдержанно сжимает ягодицы.
— Извини, раньше никак не мог вырваться. Как себя чувствуешь?
— Хорошо. Завтра буду проситься домой под расписку.
— Я тебе щас попрошусь! — угрожающе произносит Богдан. — Пока полностью не вылечишься, из больницы ни шагу.
Отстранившись, я делаю вид, что обижена. Забираю у него ноутбук, кладу на кровать и, словно драгоценное сокровище, достаю из чехла. Такими темпами можно лишиться заказчиков, а я этого не хочу, поэтому буду работать в больничных условиях.
— У меня полно дел, Богдан… И на замеры нужно выезжать.
— Замеры подождут, — отвечает он, опустившись на диван и потирая пальцами переносицу.
Выглядит уставшим. И глаза почему-то грустные.
— К тому же я обещала тебе доделать проект. На этой неделе.
— Свет… — Он вскидывает на меня взгляд, и я ощущаю, как до лёгкой тянущей боли сжимается сердце. — Мой проект подождёт.
— Нет-нет, даже не проси. Если я обещала, значит выполню.
— Стройку временно заморозили.
Я беззвучно открываю рот и часто моргаю. Как? За что? Почему? Сотни вопросов крутятся в голове.
— Ты сейчас серьёзно?
— Более чем, — кивает он.
— Богдан, я ничего не понимаю. Объясни, что происходит!
Паника внутри меня нарастает с бешеной скоростью, а затем захлёстывает с головой. Интуитивно я понимаю: дело во мне и в Тимуре. Он ведь обещал, что сделает всё, чтобы нас с Богданом уничтожить. И мне безумно жаль, что Тихомирову, по сути, досталось ни за что… Только потому, что он за меня вступился.
— Это Тимур… Он! — произношу, коротко всхлипнув. — Айдаров пообещал, что нас уничтожит, если я к нему не вернусь. Сначала меня, а потом тебя.
Богдан, тяжело вздохнув, поднимается с дивана и подходит ближе.
— Ну ты же не планируешь к нему возвращаться? — тихо спрашивает он, приподнимая мой подбородок.
Отрицательно мотнув головой, ощущаю, как по щекам бегут слёзы.
— Это самое главное.
Тихомиров убирает за спину мои непослушные волосы и вытирает кончиками пальцев слёзы.
— Свет, ты чего плачешь? Да рассчитаюсь я с тобой за проект, — шепчет он, едва коснувшись губами моих губ.
— Дурак… Ещё и шутить получается в такой ситуации! — ворчу я, но обнимаю его за шею.
Я знаю, сколько требуется сил, чтобы собрать необходимую документацию и добиться разрешения на строительство. Нужно обить пороги местной администрации, районного управления архитектуры и служб, от которых предполагается получение энергоресурсов, воды и прочего.
Сколько
